– Нет. Ты бы не стала убивать кого-то в логове, по крайней мере, если бы хотела продолжать и дальше им пользоваться, – убийство скомпрометировало бы это место. Он уверен, они доверяют ему и рассчитывают, что он не приведет за собой «хвост». Что бы это ни значило в подобных обстоятельствах. Однако он еще никогда не подводил свои источники, так что, полагаю, ему нужно поддерживать репутацию.
ЭмДжей снова перемешала кофе, затем взглянула на мужа.
– Ты смотрел новости после моего ухода?
– Нет. Я был или в душе, или разбирался с этим чертовым сотовым.
– Значит, ты не слышал о ядерном взрыве?
– Каком ядерном взрыве?
– В северной части штата Нью-Йорк.
– Что?
ЭмДжей мрачно кивнула.
– Похоже, кто-то взорвал небольшую ядерную бомбу в городке на окраине штата.
– Боже правый. Кто-нибудь пострадал?
– Нет. Говорят, взрыв произошел под землей, в какой-то шахте. Как французы взрывали в южной части Тихого океана. Атолл Муруроа, кажется? И власти «отказываются комментировать», кто, по их мнению, несет ответственность за этот взрыв.
– Значит, они понятия не имеют, кто это был.
– Или не хотят разводить панику. В любом случае, комиссия по атомной энергии даже не говорит, насколько мощным было «устройство». – Она показала пальцами кавычки. – Но КалТех уверяет, что зарегистрированная ими шоковая волна эквивалентна одной килотонне.
– Господи, – пробормотал Питер.
– Это, часом, никак не связано с твоими русскими? – поинтересовалась Мэри Джейн.
Питер покачал головой и заглянул в кофейник, в надежде на еще одну чашечку кофе.
– Сложно сказать, пока власти не станут более разговорчивыми. А это может не скоро произойти.
Он прислонился к кухонной стойке, вспоминая, что Аренс говорил о русской страсти к твердой валюте и о том, что военная промышленность, некогда снабжавшая одну из самых мощных армий в мире, почувствовала себя ущербной… но даже внутри собственной головы ему было очень сложно выстроить связь.
– Кто бы ни взорвал эту бомбу, – продолжила ЭмДжей, – он был не очень-то деликатен.
Ее слова показались Питеру одним из величайших примеров преуменьшения.
– И в чем конкретно проявилась… э-э-э… неделикатность ядерного взрыва?
– Ну, местные только оживились – там открылось новое коммерческое предприятие. Добыча кварца или чего-то подобного. А теперь вся порода облучена. В прямом смысле, она стала слишком горячей для добычи, и так будет еще пятьдесят или даже сто лет. Так что жители снова лишились работы, а значит целый городок оказался уничтожен. Способный на такое – очень плохой человек.
«Разумеется, – мрачно подумал Питер, – есть разрушения и есть Разрушения. Взорвавший эту бомбу, мог бы взорвать ее на поверхности с тем же успехом». Но он не стал говорить этого вслух, вместо этого кивнул и сказал:
– Мы не можем знать, кто это был. По крайней мере, последний придурок, который пытался играться с ядерными бомбами, по-прежнему заперт в Хранилище.
Хобгоблин был решительно настроен взорвать Нью-Йорк, по крайней мере, большую часть Манхэттена, и Паучку посчастливилось, пусть и с неохотной помощью Венома, остановить его в последний момент. Но один отсиживающий срок суперзлодей вовсе не означал, что на свободе не осталось других маньяков со столь же грандиозными планами.
Мэри Джейн уставилась на свою чашку.
– Если я выпью еще хоть немного кофе, – произнесла она, – я не буду спать целую неделю. И я слишком рано вернулась домой. – Она подняла пораненную руку и пошевелила пальцами, глядя на порез с гораздо меньшим раздражением, чем раньше. – Пожалуй, с учетом состояния моей руки, я могу обойти парочку ресторанов, где зависают «отдыхающие» модели, и собрать сплетни о перспективах другой работы.
Питер нежно посмотрел на жену.
– Ты такая настойчивая, – заметил он. – Как тебе это удается?
– Прямо сейчас? Наверное, это единственное, что помогает мне не расплакаться. – Она снова помахала пальцем. – Знаешь, в последний раз я кому-то жаловалась на порезанный палец в шесть лет. Это так смешно.
– Я до сих пор считаю, что, если я его поцелую, тебе станет лучше, – заметил Питер. – Ну или поцелую другую точку на твоем теле.
ЭмДжей с улыбкой потрепала его по щеке.
– После твоих поцелуев мне всегда лучше, – сказала она. – Иначе почему, по-твоему, я вышла за тебя замуж?
– Я думал, всему виной другие мои блестящие качества: остроумие, находчивость…
ЭмДжей рассмеялась, встала и потянулась.
– Пожалуй, схожу в «Байю», – сказала она, – побуду там до обеда, а на обратном пути прихвачу что-нибудь домой. Ты не знаешь, во сколько вернешься?
– Я понятия не имею, до скольких работают русские гангстеры, но, полагаю, буду поздно.
– Бремя жены супергероя-трудоголика, или, как в данном случае, журналиста-расследователя.
– В кои-то веки ты можешь это с кем-то обсудить.
– Слушай, если мы не увидимся до твоего ухода на интервью с Аренсом и его русским другом… – ЭмДжей прикоснулась обеими ладонями к его щекам. – Будь осторожен. Веди себя хорошо с этими людьми. У них могут быть странные культурные обычаи.
– Наши обычаи тоже наверняка кажутся им весьма странными, но так и быть, я буду вести себя хорошо.
ЭмДжей поцеловала мужа, взяла ключи и направилась к двери.
Питер прислушался затихающим в коридоре шагам, поудобнее устроился в кресле и вытянул ноги перед собой. Его мысли вернулись к Объединенной химической исследовательской корпорации. На первый взгляд, ОХИК казалась вполне невинной конторой. Всего лишь один торговый банк и связанные с ним фирмы – в Нью-Йорке таких миллионы. Но череда странных инцидентов, включая случай с инопланетным существом, которое в прямом смысле поедало радиоактивные материалы, показала, что ОХИК и связанные с корпорацией компании складировали десятки бочек с радиоактивными отходами по всему Манхэттену.
Дальнейшее расследование, в том числе вечер, потраченный Человеком-Пауком на изучение документов корпорации в офисе генерального директора, показало, что ОХИК, по всей видимости, причастна к контрабанде трансурановых элементов из стран бывшего Восточного блока. В прошлые годы роль калитки в Железном занавесе играла Восточная Германия, но после того, как стены и занавесы рухнули, а границы открылись, контрабандные маршруты постепенно сместились в страны Восточной Европы. Материалы были из России, но даже по излишне подробным документам никак нельзя было понять, почему так много отходов поставлялось в Соединенные Штаты.
Больше всего Питера беспокоило, с какой беспечностью члены корпорации складировали радиоактивные материалы посреди одного из самых густонаселенных городов мира и перемещали их с места на место. Бочки попросту были промаркированы как нечто безобидное, никому не было дела до последствий аварии или утечки.
