Дверь номера отворилась, и в нее просунулась голова Валерика Гольдберга.
– Можно? – шепнул тот, спрашивая глазами.
– Входи, Валерик, тут нет никого. – Цуна лежал, высоко опираясь головой на подушки, с по-прежнему открытой книгой на первой странице.
– Че это у тебя? – прищурился Гольдберг на книгу.
– Да, ничего. – Валера поспешил убрать Радищева в тумбочку.
– Ну, здрасьте. Так, я не понял. А где твоя новая пассия? Ты сюда книжки, что ли, приехал почитать?
– Я ее уже проводил.
– Что? Уже? Ну, ты шустер! – пошутил гитарист.
– Да, мы по Ангаре прогулялись, – сухо замял тему Валера.
– Ой, это ты бабушке расскажешь!
– Да я серьезно!
– И шо? На фига я, как дурак, полдня под окнами гостиницы на пешкарусе ездил?
Валера, обычно отмалчивавшийся, вдруг повернулся и лихорадочно выпалил все сомнения разом:
– Ты знаешь, кажется, я ей до лампочки. Ну, кто вот я такой? Нищий артист с семью классами образования? Что я могу вообще, кроме пения?
– Я тебя умоляю, Валерик! Ну строит она из себя недотрогу. Как пить дать, играет. Ты же не просто артист. Таких, как ты, и нет никого. Лучший!
– Ты не понимаешь! – Валера вскочил и нервно зашагал по комнате. – Она из образованной семьи. У нее дядя подполковник! В трех институтах училась. А я? – Валера вдруг представил лицо Нели, когда она узнает куда более страшные вещи он нем. – А я алкаш, который лежал в психушке!
Он делано засмеялся, но внутри прошел холодок от одной мысли о том, как Неля бросает его.
– Представляешь себе букет такой?
– Ну мы ей этого не скажем. Так ведь? – подмигнул Гольдберг. – Да и было это сто лет назад. Зачем девочке знать?
А вечером был концерт. Валеру бросало из одной крайности в другую. То, увидев Нелю среди зрителей, он самодовольно думал, что никуда она не денется. Вон как поедает его глазами. То вдруг впадал в сомнения, а вдруг она просто пришла на концерт, не к нему – Валере, а к певцу Ободзинскому?
Когда выступление окончилось и взволнованные посетители покидали места, Неля заоглядывалась по сторонам. Валера заметил ее беспокойство и облегченно вздохнул. Все-таки ждет, ищет!
Он подался вперед, приподнял занавес и приглашающе махнул рукой. Постояв некоторое время в нерешительности, девушка направилась к сцене. Подойдя ближе, радостно вспыхнула. Валера ликовал. Когда Неля поднялась по лесенке и нырнула за штору, он не дал ей опомниться. Притянул к себе и, крепко сжав запястья, поцеловал. Ему нужно было понять, нравится ли он ей. Неля не противилась. Даже напротив, страстно ответила, будто тоже терзалась сомненьями и ждала этого поцелуя, чтобы расставить все точки.
– Пойдешь со мной на банкет?
И когда Неля закивала, поцеловал еще раз.
Казалось, еще недавно он с раздражением думал о предстоящем торжестве в честь Восьмого марта. Теперь же спешил в ТЮЗ вместе с девушкой. Влюбленные, они плыли по запорошенным улицам, и снег весело скрипел под ногами.
– Как же красиво! – Неля остановилась возле уличного фонаря, вкруг которого роились снежинки, и подставила лицо навстречу розовому небу. Снег сыпался крупными хлопьями, и ярко освещенные серебристые деревья делали улицы сказочными. Светились окна зданий, в каждом кипела жизнь, и настроение становилось совершенно предновогодним.
Валера прислонился головой к фонарному столбу, огляделся. А потом и вовсе, глупо улыбаясь, плюхнулся в коротком пальто прямо в сугроб. Хотелось поздравлять всех проходивших мимо женщин, и чтобы все вокруг были счастливы.
– Ваш Иркутск просто заколдованный город!
– Почему? – удивленно и весело спросила Неля.
– А ты не знаешь? – дождавшись, когда она кивнет головой, обвел руками улицу. – Март месяц! Март!
– Точно! А у нас Новый год!
– Садись рядом! – похлопал он ладонями по снегу.
– На тротуар? – засмеялась Неля, часто моргая слипшимися мокрыми ресницами.
– Последний раз живем. Хотя? Здесь время не движется. Все равно, садись, – упрашивал Валера, а она только топала ногами от холода и игриво качала головой.
– На тротуаре сидят только бомжи и алкоголики!
– Ну, они тоже люди, – неуверенно поспорил Валера. И как они свернули на опасную тему?
– Какие же они люди? – категорично отрезала Неля. – Слабые неудачники. Не работают, ничего не делают, только балдеют и пьют целыми днями.
Каждая фраза казалась камнем, брошенным точно в него. Ощущение праздника мгновенно ушло. Неля поучительно говорила что-то еще, но Валера лишь старательно улыбался, чтобы не догадалась, как ранят эти слова.
– А что бы ты сделала, окажись я алкоголиком?
– Ты? Да никогда! – Она звонко рассмеялась, но Валера не отступал:
– А ты представь на минутку. Бросила бы меня?
Неля не стала всерьез обдумывать ответ:
– Если бы ты был алкоголиком, то лежал под забором, а не пел в концертных залах. И мы никогда бы не встретились.
– Не скажи. Музыканты. Там через одного пьяницы.
– Да зачем мне об этом думать? Ты же не пьяница, – доверчиво посмотрела на него девушка.
Валера молчал, вглядываясь в ее лицо. Вот он – момент истины. Именно сейчас так легко признаться. Не нужно никаких вступительных фраз, подготовительных речей. Да и Нелино «ты же не пьяница» звучит почти как вопрос. Признаться сейчас? Признаться?!
– Нет, – прикрыв глаза, он помахал головой. – Бежим!
Отряхиваясь и держась за руки, они бросились к театру. Неля, то и дело скользила каблуками по дороге и вскрикивала одновременно весело и испуганно. Знала, что Валера не даст упасть. Через несколько минут, запыхавшиеся, вбежали в здание. В раздевалке не было ни души.
Неля присела на красную бархатную лавочку переодеть сапоги. И Валера неожиданно встал перед ней на одно колено и горячо прошептал, заглядывая в глаза:
– Самое почетное место мужчины, знаешь где?
– Где? – подыграла Неля.
– У ног любимой женщины!
Он поцеловал ее, но не встал, а продолжал пристально смотреть, шепча про себя:
«Я алкоголик. В завязке. Два года назад лечился в психушке».
На миг показалось, что он все-таки сказал это. Даже почувствовал пощечину на щеке. Но нет. Показалось. Неля смотрела все так же радостно и влюбленно. Он аккуратно расстегнул молнии на новеньких демисезонных сапогах, дождался, пока обует лодочки, встал и подал руку. Не скажу. Не поймет. Зачем все портить? Просто уеду через два дня. Пусть идет, как идет.
Выйдя из гардеробной, вошли в просторный зал с колоннами и большими окнами. Со светлых стен глядели фотографии актеров, по периметру стояли мягкие лавочки. Обычно по субботам здесь проходили танцы, но сегодня накрыли столы. Есть не хотелось. Они выпили по стакану ситро и пошли танцевать.
