– Красиво, – выглянула в окно Неля. – Сходишь на ужин без меня?
– Почему?
– Я не голодная.
– Ну не ешь. Посидишь просто с нами, что скучать одной в номере?
– А я не буду скучать.
Валера удивился:
– А что будешь делать?
– Не скажу. Не спрашивай, – почему-то смутилась она.
Валера, конечно, тут же начал допытываться. И Неля, которая обычно легко сдавалась под его напором, сейчас стояла, как скала. Что за тайны? Выйдя за дверь, он громко шагнул несколько раз по коридору, а затем тихо вернулся обратно и заглянул в замочную скважину.
Неля протанцевала несколько раз по комнате, а потом достала из сумки пупсиков. Вот те на! Студентка называется. Валера умилился. Стало стыдно за то, что постоянно ссорятся. Нашел с кем бороться. Сущий же ребенок еще. Сидит в куклы играет. Такая светлая, чистая.
Подошли Гольдберг, Паша Вайман и Сима Кандыба. Вопросительно кивнули. Вдруг захотелось похвастаться. Показать, какая у него Неля. Сперва посмотрел Сима, затем Гольдберг. Вайман и не выдержал, и засмеялся в голос.
– А ну тихо! – зашипел Валера и закрыл замочную скважину спиной. – Спектакль окончен.
Ребята, посмеиваясь, ушли на ужин. Самому вдруг есть расхотелось. Чувствуя себя виноватым, решил остаться с Нелей в номере. Когда вошел, она суетилась возле сумок. Потянулся обнять, но Неля неожиданно вывернулась и как-то затравленно посмотрела на него:
– Я в душ! – стукнула дверь, закрылась щеколда.
Утром Неля вела себя странно. Молчала. Он пытался говорить сам, но девушка отвечала односложно. Подумав, что им стоит развеяться, Валера предложил прогулку по центру. Неля кивнула, но неожиданно позвала с ними Гольдберга, словно не желала оставаться с Валерой наедине. Если с утра Валера думал, что Неля просто задумчива и молчалива, то сейчас иллюзии развеялись. Молчаливой и отстраненной она была лишь с ним. Гольдбергу же доставались общение, внимание и улыбки.
Валера стоял в стороне и смотрел, как Неля ходит с Гольдбергом по универмагу, источая аромат духов и обаяние. Охватила ярость. То есть она нарочно! Гольдберг заметил, что Валера злится, и попытался дипломатично оставить их наедине.
– Может, поговорите? Что там у вас случилось?
– Ничего не случилось, – сделала непонимающие глаза Неля. – Все как обычно. У нас так всегда.
И в этом подчеркнутом всегда, оказалось, столько яда, что Валера не выдержал. Все в порядке, значит? Очередное Нелино «я не скажу, догадайся сам, за что я обиделась». Что ж. Он не цирковой медведь, чтобы позволять себя дрессировать. Не нравится что-то, так скажи. Делаешь вид, что не понимаешь? В эту игру можно играть вдвоем.
Они полюбовались достопримечательностями центра и пошли к театру Алишера Навои. Валера молчал, потому что злился. Гольдберг, потому что чувствовал неловкость. Неля пыталась поддерживать видимость беседы, но в итоге говорила одна:
– Парадный вход такой красивый.
Валера промолчал, но театр и его впечатлил. Трехарочный портал с парными колоннами и боковыми пилонами выглядел необычно. Да и розово-охристая облицовка смотрелась нарядно.
– Вечером тут должно быть необыкновенно, когда включат подсветку и зажгут фонари.
Валера решил дать Неле последний шанс. Присев на край фонтана, он постарался успокоиться, а потом ласково посмотрел на девушку:
– Может, сходим пообедаем?
Он ждал ответа, но она сделала вид, что не слышит. Заговорила с Гольдбергом об узбекских хаузах – водоемах, что вдохновили тех, кто строил фонтан.
Почему она так себя ведет? Да даже на первом свидании она говорила с ним больше! Игнорирует? Нарочно игнорирует? Отчего? Как она смеет так вести себя с ним перед Гольдбергом? Стыд, что он выставлен в таком жалком виде перед другом, перешел в монотонную гудящую ярость.
– Мы идем домой!
Неля сделала вид, что все в порядке, даже подмигнула Гольдбергу. Однако Валера видел, что девушка боится. Даже не стала спорить, когда он схватил за руку и потащил в гостиницу. Чует кошка, чье мясо съела?
Чувство растерянности и беспомощности отступило. Даже напротив, из глубины души всколыхнулось темное злорадство. Сейчас он проучит ее. Пусть знает, что с ним так поступать нельзя! Он бросил взгляд на Нелю. В ее глазах были слезы и страх. Ничего. Будет знать, как из него посмешище делать. Валера впихнул Нелю в номер, и ни слова не говоря, закрыл на ключ.
Пообедал у музыкантов. Вечером концерт в старинном здании концертного зала имени Свердлова. Задорно улыбаясь, Валера пел «Люблю я макароны», а грудь щемило от обиды. А, может, и ночевать не прийти? Пусть посидит одна, без него. Она игнорировала? Теперь его очередь! Представил, как Неля плачет одна в темноте, и стало жалко. Нет. Жалеть нельзя. Просто… зачем это я буду ночевать из-за нее неизвестно где?
– Скоро осень, за окнами вьюга, на кустах пожелтели листы… – неожиданно сам для себя заменил август на вьюгу Валера. Музыканты негромко хихикали, а зрители удивленно смотрели и сомневались, послышалось им или нет. – И я знаю, что я тебе нравлюсь, как когда-то мне нравилась ты…
Между выходами на поклон Сима пошутил:
– У нас изменения в метеосводках?
Валера посмотрел на Симу, и тот вздрогнул.
К номеру подходил в смешанных чувствах, уговаривая сам себя. Он мужчина. Он должен поставить женщину на место. Правильно папа говорил: «Никогда не иди на поводу у женщин! Когда ты непредсказуем, ты главный». Теперь он победитель. Он заставил себя уважать.
Прислушался. Тишина. Наплакалась? Спит? Повернул ключ в замке и открыл дверь. На пороге стояла разъяренная львица. Глаза Нели метали такие молнии, что он попятился назад в коридор.
– Ненавижу! Немедленно, покупай мне билеты! Я найду себе нормального мужчину, а не такого труса, как ты! – Неля стала хватать все, что попадается под руку и швырять в Валеру. Крик переходил в истерику.
– Совсем с ума сошла? Кого ты найдешь? Нормального мужика? – Валера затолкал ее на кровать, прижал подушкой к постели, не давая возможности драться. – Я, значит, трус? А ты? Ты никогда не говоришь, что случилось. Никогда не говоришь, почему обижаешься! Я по глазам должен догадываться?
– По какому праву ты запираешь меня? Отпусти сейчас же! Отпусти! Ты не муж мне, чтобы распускать тут руки.
– Да не распускаю я руки! Сама себя держи в руках!
Валера отпустил Нелю, сел на кровати и уставился в пол.
– Ты права. Я куплю тебе завтра билет.
Неля затихла, больше ничего не говорила, только плакала. Он словно почувствовал нужную точку, на которую можно давить. Знал, что хочет она вовсе не этого. Ждет извинений, чтобы просил не уезжать, остаться, обещал исправиться.
– Я подонок. Я не достоин тебя. Ты образованная, умная, светлая.
