– Вахтанг Кикабидзе.
– Роберт Бардзимашвили.
– Теймураз Давитайя.
– Зураб Яшвили.
– Гено Надирашвили.
– Валерий Ободзинский, – приветливо пожал он руку каждому.
По-восточному яркая красота Нели: четкие брови, пронзительный взгляд и нежная беззащитность заставляли именитых музыкантов отвечать на каждый восторженно заданный вопрос:
– А как они относятся к СССР?
– Задают дикие вопросы. Есть ли у нас водопровод и электричество, общественный транспорт, телевидение. Щупают наши костюмы, а потом удивляются, неужели в СССР так одеваются.
– Думают, мы в валенках и ушанках ходим?
– Именно, – смеялись музыканты.
Подъехало пять новехоньких «Запорожцев», и ансамбль рассадили в них. Операторы объясняли сцены.
Валера с любопытством наблюдал за съемками. Выходило на редкость представительно. Под стать грузинской импозантности. Неля же задумчиво слушала проникновенную «Тбилисскую серенаду».
– Этой ночью теплый ветер над Курой, этой ночью, синей ночью будь со мной…
Валера прислушался: старинное грузинское многоголосие в сочетании с эстрадной музыкой завораживали. В глубине души шевельнулись и укусили зависть и ревность.
– Это же грузины! Зачем запорожцы? – попытался шуткой отвлечь ее Валера. – Не могли «Волги» подогнать или на худой конец «Москвичи»?
– А так и задумано, – подошла сзади Лариса Мондрус с Леонидовым. – Уважайте украинский автопром! Если «Орэре» не зазорно, то и нечего носом крутить!
Лариса выглядела эффектно. Валера залюбовался: платье с тонкими бретелями, лодочки на высокой шпильке, элегантно уложенные волосы. Пора и Нелю наряжать, как обещал.
– А я наконец получила прописку! Так что из дома артистов… переезжаю! – хвасталась Мондрус.
– Ободзинский, – внезапно и громко прервал ее Леонидов. – Так давайте переселяйтесь к Ларисе на Каретную. Там у нее хорошая двушка. Чего в коммуналке сидишь? С интересными людьми жить будете. Знакомства, связи. По соседству будем, опять же. – Валера невольно оглянулся на окружающих, вновь почувствовав себя отстающим. Ничего! Скоро и у него все будет: и прописка, и квартира, и брюлики для Нели.
На следующий же день, едва позавтракав, набрал Алову:
– Привет, Борис. Есть знакомые фарцовщики? Только не из подворотни. На квартире надо, с примеркой.
Конферансье, начавший тревожиться, что Валера пошел в гору, а про него и думать забыл, расцвел:
– Обижаешь! Если капуста есть, все можно. Есть фарца и от югов, и от дедеронов, и даже от штатников. Ты ж для себя?
– Нелю одеваю, – с нарочитой небрежностью уронил Валера.
Вечером Алов устроил встречу в двушке на Каляевской.
– Юги или бундесы? – деловито поинтересовался нечесаный парень в нейлоновой рубашке с длинным воротником и немыслимо-ярким рисунком.
– Юги? – растерянно переспросила Неля.
– Откуда вещи: Югославия или Германия, – пояснил Валера.
– Да не… Вещи-то у меня отовсюду, – спекулянт говорил бесхитростно, совсем не так цветисто и зазывно, как принято в Одессе. – Это я, чтоб с прайсом определились. Чего вам: дорого и мило или дешево и гнило.
Валера намеренно вопрос цены обошел. И Нелю хотелось одеть, и из коммуналки съехать в освобождающуюся Ларисой Мондрус квартиру.
– Нет. И это нет. И это… – отвергал Валера одно платье за другим.
– Это ж модно! Даже королева Елизавета укоротила свои наряды, – вступился за дерзкое мини фарцовщик.
– До трусов? – едко спросил Валера.
– До колена.
– Нам не надо ни открытых плечей, ни глубоких вырезов, ни мини. И пошлятину эту яркую тоже, – брезгливо поморщился он на полупрозрачное платье в разводах.
Неля не знала, обижаться или умиляться этой ревности. Однако когда Валера опытным взглядом бывшего фарцовщика выхватил из кучи вещей приталенное платье в тонкую полоску, укороченный жакет и странную широкополую шляпу, решила промолчать. Примерив, восхищенно ахнула. Спекулянт тоже цокнул языком:
– Да уж! По-королевски!
Неля выглядела аристократично и утонченно. Больше не спорила, послушно мерила все, что предлагал: широкую кружевную блузку и узкую атласную юбку, солнечные очки, изящную сумочку, жаккардовое пальто в мелкий рубчик и белые перчатки.
– Подожди снаружи, – велел Неле. Не хотелось торговаться при ней. Лишний раз только поругаются из-за денег. Она спорить не стала, но, когда вышел после получасового жесткого торга, сразу спросила:
– И сколько?
– Нелюш! Пойдем лучше прогуляемся.
Она доверчиво прижалась к нему и замолчала. С Каляевской свернули на Садовое, прошли квартал, и Валера показал длинное здание через дорогу.
– Видишь? – дождался кивка. – Это дом артистов Большого. Хватит нам по коммуналкам мыкаться.
– Валер, мы же все равно в Донецк уезжаем. Да и откуда деньги?
– Будут деньги, котик. Будут! Сейчас такой чес пойдет.
– Чес?
– Это когда много, очень много концертов.
Неля будто почувствовала, что возражать нельзя. И Валера был благодарен. Сомнения в будущем подорвали бы уверенность. С одной стороны, разве не заслужил он красивую жизнь? Работа есть, деньги будут. С другой – ни одного концерта все еще не дал. Не ослепляют ли перспективы? Вдруг Лундстрем прав, и все рассыпется под первым порывом ветра?
Елизавета – квартирная хозяйка, у которой Ободзинские снимали комнату, отнеслась к желанию молодой пары переехать в двухкомнатную квартиру в Каретном Ряду с пониманием.
– Молодые – бойкие! Не женаты?
– Пока нет, – удивился вопросу Валера.
– О прописке хлопочете?.. Может, помощь нужна? – вкрадчиво спросила хозяйка, усмотрев корыстный интерес. – У меня есть знакомые.
Теперь понятно, почему не ворчит за то, что неожиданно съезжают. Что же… Удача сама идет в руки! Все одно к одному. Сольные концерты, слава, переезд. Вот и давно откладываемый фиктивный брак сам настиг его.
Валера оставил квартирной хозяйке телефон для связи и денег на межгород. Та обещала позвонить, как договорится. Валера с Нелей перевезли вещи, которые решили оставить в Москве, в бывшую квартиру Ларисы и тем же вечером сели на поезд.
В Донецке Михаил Дорн препроводил в двухместный люкс. Валера вопросительно покосился на администратора: в большой меблированной комнате стояло пианино, у стен располагались деревянные витражи, большой овальный стол, кухня и антикварный гардероб с резными вставками по бокам. Заметив Валерино изумление, Михаил Сергеевич пояснил:
– На будущее: с директорами забудь обо всякой интеллигентности. Требуй лучших условий.
