– У сезонника жила не та! – вставил кто-то из мужиков. – Сноровки нет, а учиться некогда. Срок короткий…
– Что за люди, Романыч? – крикнул из угла у двери Ефим, совмещающий в себе сразу несколько, как он говорил, должностных лиц: числился физоргом и культоргом. Вообще-то ни то ни другое для местного народа, равнодушного к такого рода занятиям, не значило ровно ничего. Поэтому Ефим оставался не удел и проявить себя ему было не на чем.
– Чеченцы, – нехотя буркнул Романыч, как уважительно называли между собой мужики мастера. – Домой едут, хотят заработать…
В поселке все хорошо знали, что мастер из раскулаченных. В тридцатых годах его семью выслали в Сибирь, говорят, по ошибке. Так он и остался здесь на всю жизнь. Когда разрешили выехать, не захотел – привык к здешним людям, многие из которых, так же как и он, чем-нибудь да были обижены в жизни или покалечили сами свою судьбу и чувствовали себя спокойнее и увереннее среди таких же, как они сами.
– Часть бунтов скинем своими силами, – продолжил мастер. – Участки на реке распределены, завтра откроем сплав. Каждому достанется по два с небольшим километра. Все остальное как прежде. Не мне вас учить… Сосед сверху тоже открывает. Дежурить на реке будем по двенадцать часов. Кто желает, может взять дополнительно и бунты. Сейчас светло, их можно сбрасывать по вечерам.
Народ зашумел, задвигались скамейки. Это время ждали с нетерпением. Сплав означал конец сезона заготовки леса и приятного времени – отпусков. Да и сама пора сплава вносила разнообразие в их жизнь. Дежурство на реке, хотя и бывали заторы, всегда проходило оживленно. Можно было временно отдохнуть от тяжелой работы на делянках и на раскряжевке, расслабиться, порадоваться весне, наступающему теплу.
– После зачистки реки три дня отдыхаем, – закончил мастер.
Софрону достался участок реки выше зимних бунтов, что сбиты у самого высокого откоса. Сбивали их зимой. И он помнит почти каждую ромшину, которую таскал на себе. Здесь он начинал раскряжевщиком, еще не втянулся в работу и зверски уставал.
Все это позади. Впереди почти десять дней прохладной жизни на берегу реки, пока не сойдет весь лес.
Софрон взял на себя эти бунты и вечерами, по дороге домой в поселок, решил постепенно сбросить их в реку. Точнее, записал их за собой и за Агашкой, здоровой и крепкой буряткой. Она была его напарницей на раскряжевке. Сбрасывать же, как они договорились, будет он сам.
Эту мысль ему подал Рыжий.
– Софрон, зачем тебе писать их за собой? Ты попроси Агашку, пусть она на себя часть возьмет. Она баба хотя и жадная, но для тебя все сделает! Сэкономишь двадцать рублей на бездетности. Ей-то все равно…
Бунты высокие, короткие, катать бревна недалеко. Вот только покат выложен слишком круто, опасно. Но ничего, он справится, он их знает, сам катал зимой.
* * *
Май. Снега нет. Кругом на болотах полно сладкой мороженой клюквы, а под двумя березами он поставил банки, в которые капает чуть сладковатый березовый сок.
Зима позади. В этих краях особенно радуются наступившему теплу и люди и природа.
Ниже по реке расположился новый Софрона приятель, Маркел. Выше – Ефим, мужик семейный. И, как рассказывают, скрывается здесь, в Сибири, от алиментов.
Свистун, старый приятель Софрона, отправился куда-то дальше на восток, за длинным рублем. Софрон немного поколебался, но затем наотрез отказался ехать с ним. Свежи были еще воспоминания об осенних скитаниях по Сибири без денег, без одежды, без работы.
Лес шел по реке кучно, но без заторов. Река почти не пустовала.
Он немного послонялся по берегу, затем пошел на болото собирать клюкву, ярко пылавшую в эту пору, ранней весной, бордовыми гранатовыми каплями на фоне желтой прошлогодней травы. На болоте он был долго. Солнце уже поднялось довольно высоко, когда выше по реке раздался свист, затем донеслось: «Со-офро-он, зат-о-ор!»
Он бросился бегом к реке, выскочил на берег… Река была пустая… Значит, где-то выше затор…
– Со-офро-он, зат-о-ор! Сюд-аа!..
«Ефим!» – решил он, сбросил телогрейку, подхватил багор и пустился бегом на голос, увертываясь от веток деревьев и огибая залитые водой низкие участки берега.
Но вот в несколько прыжков он выскочил на крутой берег… Впереди открылся простор реки, забитый лесом…
– Затор!
На заторе маячила одинокая фигура Ефима, пытавшегося вытолкнуть бревна из головки затора.
Быстрое течение и узкая река делали свое дело – затор рос прямо на глазах.
Нужно было как можно скорее тронуть его с места, пока под давлением скапливающегося леса он не заклинил реку намертво, надолго.
– Софрон, живо! – завопил Ефим, увидев его. – Сюда, нажмем вместе!..
Пробежав по колыхающимся бревнам, Софрон оказался на середине реки, рядом с Ефимом, ударом вонзил багор в одно из бревен головки затора и начал раскачивать его в такт вместе с ним.
– А ну, нажали! Еще-е ра-аз!.. А ну, другое! Может, оно пойдет! – командовал Ефим.
Помогая всем телом, раскачивая под собой затор, они вытолкали пачку бревен из головки затора… Затор зашевелился под ними, как живой, тронулся, на минуту стал, как бы раздумывая, что ему делать дальше… Вода зашумела сильнее, перебирая бревна и некоторые выплевывая из-под затора… Ефим и Софрон помогли ему решиться – вытолкнули еще пачку бревен… И затор нехотя двинулся всей своей громадой вперед вниз по реке, набирая скорость.
– Софрон, валяй на берег! По-быстрому!..
Они поняли, что дело сделано, и стали стремительно уходить по бревнам вверх по течению, забирая к берегу, где был еще плотным затор. Главное, успеть дойти до берега, пока лес идет плотно и еще не рассосался.
Ефим быстро обошел Софрона. У него была удивительная сноровка бегать по плывущему лесу. Высокий ростом, в больших болотных сапогах, с багром в руках, он казался совсем невесомым, когда, почти не касаясь бревен, летел по затору, пересекая реку… Вот он на мгновение задержался перед чистой водой, бросил багор поперек бревен, оперся на него руками, выждал удобный момент и быстро пошел дальше, дальше к берегу…
Софрон взял немного выше, чтобы не попасть в колышащийся след Ефима и не оказаться в воде.
– Пойдем перекусим, соку выпьем, – предложил Софрон, когда они были уже на берегу.
– Нет, подожди. Смотри, как лес плотно прет!.. Проводим его немного, увидим, что все идет как надо, тогда и к тебе…
У каждого из них на участке было свое облюбованное место, где они оставляли обед, лишнюю одежду и где можно было полежать на сухой, пахнущей сеном и весной траве, поговорить с соседом по участку.
– Ефим, ты на прошлой неделе ездил в город. Брючата хочешь, что ли, сшить? – спросил Софрон, когда они удобно расположились под сосной и закурили.
– Не-а, я кожаную куртку себе шью. Знаешь, такую, с молнией, на осень, – показал он жестом руки распах молнии будущей куртки. – Заказал. Даже мерку сняли.
