Как мы только что видели, эстетический и этический этапы отличаются процедурой выбора. Не желая принимать никаких радикальных решений, эстет-обольститель плывет по течению и вечно пребывает во власти самых разнообразных фантазий, причем все его эксперименты неизменно сопровождаются безразличием. Его нельзя назвать аморальным в прямом смысле этого слова, но благодаря безразличию он пребывает в состоянии аморальности, для него весьма комфортном. Что же до «этика», то это человек, решивший строить свою индивидуальность на твердом фундаменте и поддерживать со своей внутренней сущностью отношения, лишенные любых вольностей, то есть отношения, обоснованность которых удостоверена определенными правилами.
Главной отличительной особенностью здесь является не то, что он в своем выборе определяется в пользу того или иного варианта, а что он вообще принимает для себя решение сделать выбор, иными словами говоря, самым конкретным образом поргружается в существование. Для «этика» не существует ироничного отказа от выбора, при котором индивид вступает в контакт с миром, чтобы исключить его и утвердить свое высшее главенство. Его задача сводится к тому, чтобы создавать свою индивидуальность, внутреннюю сущность, принимая во внимание тот факт, что по своей природе он существо мыслящее и общественное.
Таким образом, его отношение к жизни в обязательном порядке должно учитывать других людей. Эту двойственную природу «этик» трактует самым восхитительным образом: с одной стороны, он принимает во внимание специфику сознания, с другой – предлагает общие принципы. Основная цель здесь – привести два эти аспекта в равновесие, так что долг «этика» сводится к тому, чтобы определить то общее, что от него требуется, что он должен реализовать, опираясь на свой сознательный выбор. Осуществить «общее», с одной стороны, означает обогатить своей внутренней сущностью моральную жизнь в том виде, в каком она представлена в государстве и обществе, с другой – примирить эту моральную жизнь со своей внутренней сущностью. Осуществить «общее» также означает признать, что моральные обязательства для индивида представляют глубинную ценность и всецело согласуются с индивидуальным сознанием. Как следствие, «этик» должен навести в своей жизни порядок и обеспечить ее непрерывность – в отличие от «эстетика» ему следует жить не мгновением, но во времени.
Вполне естественно, что в этой картине морали конкретного долга значительное место занимает брак. Он представляет собой общественную норму личной жизни и форму выражения, в первую очередь, этического измерения, подразумевая волю и, что еще важнее, выбор, охватывающий все без исключения аспекты человеческой жизни. Он лежит в основе не только гражданского состояния человека, но и позволяет ему открыть для себя некоторые эстетические ценности (такие как эротизм), которые со временем приобретают несколько иное измерение. По сути, «этик» не отказывается от наслаждений, но при этом устанавливает для них пределы в виде норм морали. Таким образом, этический этап подразумевает не отрицание эстетического, а его переоценку – относительный элемент, выбранный этически. Так должно быть, ведь если между различными этапами и можно совершить прыжок, то есть радикально пересмотреть свои воззрения, индивид все равно не перестает быть тем, кем он был – искомые радикальные перемены имеют в виду только новое толкование прошлого, открывающее перед настоящим врата различных возможностей, закрытые на предыдущем этапе.
В этической жизни человек выбирает себя и решает реализовать свои собственные возможности. «Этик» прекрасно понимает мимолетный и преходящий характер реальности.
И поскольку ничего основательного на ней построить нельзя, он замыкается в своей внутренней сущности, осознавая присущие ему вечные, моральные ценности, на которых можно возвести здание его индивидуальности. Он соглашается принять эти моральные ценности, отдавая себе отчет в том, что они представляют собой выражение той свободы и воли, которая принимает их такими, какие они есть. Вот почему «этик» в ответ на вопрос «Кто я?» может ответить: «Свобода!» «Этик» – человек, выражающий свои желания в соответствии с его свободой воли, при этом согласуя ее с общественной жизнью посредством долга.
Вступая в брак, поддерживая отношения с другим человеком, принимая участие в жизни государства и устраиваясь на работу, «этик» не подчиняется ни долгу, ни общественным нормам. Напротив, каждый поступок такого человека является выражением его свободы, потому что он совершает его в виде выражения своей индивидуальности в присущем ей измерении вечного. «Этик» не выбирает один из многих вариантов, отметая все другие, и не решает последовательно выполнять возложенный на него долг – он главным образом определяется в выборе в пользу себя. Кьеркегор утверждает, что человек должен познать на себе всю мощь такого долга, чтобы это откровение придало ему уверенности в вечной ценности «я». «Этик» занят не выполнением задач, таких, к примеру, как необходимость работать, а реализацией миссии, которая сводится к тому, чтобы понять вечное значение его индивидуальности.
Довольствуясь лишь выполнением возложенных на него обязанностей, человек неизменно превратился бы в раба долга. С течением времени обязательства превращаются в привычку, а привычку следует трактовать как проявление отсутствия индивидуальности. Долгу, выполненному в виде задачи, присуща чисто механическая природа. Однако человек не творит добро по привычке и не совершает по привычке праведных поступков, ему обязательно нужно к ним стремиться, прилагая для совершения каждого действия усилия – вот в чем заключается истинная ценность индивидуальности. Индивидуальность противостоит механическому характеру задач долга, она стремится к их разрешению, тратит на это силы и в итоге преобразует в деяния свободы. «Этик» – это человек, который в ходе решения возложенных на него задач, выполняя свой повседневный долг, обеспечивает триумф свободы. Его можно назвать настоящим героем, потому что герой никогда, даже во время осады, не покидает свой пост. Осуществляя «общее» (жениться, поступить на работу и т. д.), «этик» хоть и производит внешне впечатление обычного человека, но на самом деле является неординарной личностью.
Выбрав себя и избавившись от «прерывистого» характера мгновения, человек начинает трактовать свою жизнь с точки зрения течения времени. До него постепенно доходит, что он не только представляет собой банальный момент всеобщей истории, но и обладает своей личной историей. Для представителей романтической идеалистической философии, в первую очередь для Гегеля, история – это не столько нагромождение ничего не значащих событий и дат, сколько разумное, необходимое выражение мирового духа, в котором и заключена вся ее суть. Именно он подталкивает народы воплощать в жизнь различные духовные ценности, которые они в себе несут, в строго иерархическом порядке. По убеждению Кьеркегора, всемирная история как синтез представляет собой иллюзию: существуют лишь личностные, субъективные истории, не подлежащие обобщению.
