– Нет, Джек. Ты чудесный капитан, – мягко ответил Генри, сжимая его локоть – всю злость Рэдфорда словно смыло огромной волной, он усмехнулся и с притворно смущенной усмешкой прикрыл глаза ладонью. – Но если мисс Морено все же откажется – после того, что с ней произошло…
– Отвезу ее в тот порт, в который она пожелает. Может быть, на Тортугу, если для нее это не будет опасно, – нахмурился капитан. – Не думаю, что она случайно оказалась на том острове…
– Ты не отвезешь ее к ее родителям? – удивился юноша.
– Они погибли. Давно уже, больше семи лет назад, – глухо и с затаенной печалью пояснил Джек, в задумчивости снова обхватывая рукой его узкие плечи. – Мне сказали, случился взрыв порохового склада. Именно после этого Эрнеста и подалась в пираты – до того отец ей запрещал, мол, очень опасно… в те годы много каперов попалось на том, что служили не той власти. Да ты и сам, наверное, помнишь. Я только потому и уцелел, что служил частной торговой компании… А Эрнеста, видимо, не захотела.
– Семь лет… Сколько же ей тогда было? – потрясенно шепнул Генри.
– Примерно пятнадцать–шестнадцать. Столько же, сколько было мне, когда я стал капитаном. Только ей, видимо, повезло чуть меньше моего, – проворчал Рэдфорд, невольно оборачиваясь и поглядывая на плотно прикрытую дверь своей каюты. Глаза его смотрели сурово и напряженно, но вместе с тем и решительно: – Ничего. Только бы на этот раз обошлось, а там уж я позабочусь, чтобы у нее все было в порядке. Как и у нас всех…
Глава III. Заманчивое предложение
Эрнеста очнулась как-то совсем внезапно, на пятый день своего пребывания на корабле. Джека в каюте не было – он еще с утра отправился осматривать судно – и когда она, как всегда, открыв глаза, неожиданно не закрыла их, а перевернулась на спину и попыталась сесть, над ней склонилось совершенно незнакомое лицо.
– Где это я? Что… – часто моргая, с трудом проговорила она.
– Вы на корабле «Попутный ветер», мэм. Вас подобрали… – стройный, темноглазый, удивительно красивый юноша, сидевший у изголовья кровати, на секунду запнулся, но тотчас продолжил: – Вас нашли в открытом море четыре дня назад. Вы помните, что с вами случилось?
– В каком еще море… что ты мне голову морочишь? – стискивая виски пальцами, прикрикнула на него Эрнеста; лицо девушки болезненно скривилось, когда она медленно, но самостоятельно перевернулась на спину и, опираясь на локоть, более–менее устойчиво села в постели. – Пить хочется ужасно, дай воды…
– Сейчас, сейчас! – спохватился юноша, торопливо шаря на столе в поисках чистого стакана: никогда не отличавшийся аккуратностью Джек в собственной каюте порой устраивал самый настоящий бардак, а юнг для уборки впускал внутрь только тогда, когда сам переставал понимать, где что находится. – Меня Генри зовут. А вы Эрнеста, я уже знаю…
– Ты у них новенький, что ли? – с болезненной гримасой наблюдая за ним, поинтересовалась девушка. – Не ищи, я прямо так выпью… О–ох, Господи, – простонала она, в три больших глотка осушив полупустую бутылку. – Какое же счастье – когда есть вода… – Юноша при этих словах невольно напрягся, и во взгляде Эрнесты тотчас загорелся тревожно–подозрительный огонек.
– Мэм, я, наверное, схожу поищу капитана, – почувствовав, что ничем добрым этот разговор не кончится, сделал попытку ускользнуть от тягостных объяснений Генри, но девушка с внезапной для только-только пришедшего в сознание человека силой сжала его запястье:
– Погоди-ка! Я вспомнила, вспомнила, – ее голос задрожал от волнения. – Я была на острове, увидела ваш корабль, выстрелила, вы долго не отвечали… я попыталась вплавь вас нагнать, и шлюпка… Нет, нет, это все вздор! Ты только скажи, скажи мне, что с Биллом? Билл Катлер, мой друг, мы вместе с ним были на острове…
– Мэм, – мгновенно весь побелев, чуть слышно откликнулся юноша, накрывая ее пальцы своими. Эрнеста вскинула на него горящий взгляд, вся напрягшись в ожидании ответа, и Генри, поколебавшись, шепнул: – Мне очень жаль, мэм. Вашего друга спасти не удалось.
Он ожидал истерики, рыданий, неверия, чего угодно – но вместо этого лицо девушки осталось совершенно непроницаемым. Выпустив его запястье, она тяжело откинулась обратно на подушку и равнодушно кивнула:
– Ясно.
– Мэм, я… – начисто растерявшись, начал было Генри, но осекся, не зная, что сказать. Девушка медленно подняла голову.
– Есть очень хочется. Дай, – кивнула она на стоявший на столе поднос с зелеными яблоками. На негнущихся ногах Генри подошел к ней и протянул просимое. Эрнеста взяла один плод, провела ногтем тонкую черту по гладкой глянцевой кожуре и негромко прибавила: – Дай нож. Надо очистить.
Но Генри не сдвинулся с места. Ее жутковатое спокойствие заворожило его, но не лишило способности мыслить.
Много лет назад, еще в далеком детстве, когда мать посылала его в лес за грибами, однажды он встретил там потревоженную гадюку: приподняв над землей свою плоскую голову и глядя в пространство бесстрастными стеклянными глазами, она казалась совершенно равнодушной ко всему, что происходило вокруг. Но стоило Генри слегка зашуршать травой, как все это длинное чешуйчатое тело оборотилось к нему, а в прежде пустых глазах загорелась отчетливая холодная злоба. Змея уже была готова атаковать в любую секунду, когда он наконец отмер, развернулся и опрометью бросился прочь. И теперь, спустя много лет глядя в каменное лицо этой девушки, Генри вновь ощутил тот же липкий ужас.
– Ну же. Дай сюда, – повторила она, и юноша выдавил из себя кривую усмешку:
– Может быть… будет лучше, если я сам почищу? Позвольте… – он наклонился, протянул руку к зажатому в ее ладони яблоку и едва успел отдернуть ее, заметив недобрый огонек в непроглядно черных глазах. Длинные острые ногти Эрнесты сильнее впились в кожуру плода и из–под них уже пробежали первые тоненькие дорожки прозрачного сока.
– Не глупи. Подай мне нож, – совершенно иным тоном потребовала она.
– Не дам, – сжавшись под ее взглядом, тем не менее твердо ответил Генри. В глазах девушки на секунду мелькнуло какое-то странное выражение, но затем она лишь усмехнулась, хищно оскалив ровные белые зубы:
– Ну, не дашь, так я сама возьму… – Одним неуловимым движением она уже стояла возле кровати, и ничто, кроме болезненной худобы и тяжелого дыхания, не выдавало в ней недавно перенесенных лишений: перед Генри был даже не человек, а, казалось, какое-то неведомое сильное, дикое животное, изготовившееся к атаке. Инстинктивно он отодвинулся к стене, но все же успел схватить лежавший на столе нож и спрятать его за спину.
– Мэм, вам нельзя сейчас волноваться и вставать с постели. Пожалуйста, лягте на место, – изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал мягко и убедительно, попросил он. Девушка усмехнулась, не сводя с него глаз – и затем резко, внезапно, безо всякого перехода оказалась прямо перед ним. Тяжело вздымавшаяся худая грудь вжалась в плечо Генри, а ледяные пальцы сомкнулись поверх его собственных на ручке ножа, больно царапая ногтями.
