За спиной все еще слышался топот, так что Дойли не останавливался: миновав полных четыре пролета, он выбрался уже где-то, судя по слабой качке, на корме. Заметался было, будто затравленный зверь – он понятия не имел, как выбраться с огромного галеона – но тут из смежного коридора вынырнула Эрнеста, полностью одетая и с собранными волосами.
– Где Джек?! – громким, возбужденным голосом спросила она; Эдвард стиснул ее руку.
– Не получилось. Он сказал мне, где бумаги. Они совсем близко, надо уходить! – отрывисто выпалил он – Морено быстро посмотрела на него, но разглядеть выражение ее глаз во мраке было невозможно. Через мгновение ее тонкая ладонь сжала руку Эдварда, увлекая в практически неразличимый очередной поворот. Как девушка умудрялась в темноте ориентироваться на знакомом чуть больше недели гигантском судне, Дойли мог лишь гадать; но почему-то он даже не сомневался, что она без проблем выведет его отсюда.
Топот ног за спиной стих полностью, когда Морено вытащила его на какую-то пустынную, залитую луной крохотную площадку. Внизу бурлил кильватер, и Эдвард, оглядевшись, понял, что они находятся на носу галеона; прямо над их головами начинался форштевень. В двух десятках ярдов виднелся борт английского судна, и Дойли был уверен, что там его ждут.
– Придется прыгать вниз, – без особого трепета признал он. – Надеюсь, не попадем под киль… – случайно брошенный на девушку взгляд заставил его на мгновение забыть обо всем. Эрнеста смотрела не на воду и не назад, в коридор, откуда могли вот–вот появиться преследователи, а на него – на него одного – и в глазах ее плескались такая нежность и такая боль, спаянные воедино, что Дойли похолодел.
– Ты что?.. – успел вымолвить он, когда Морено вдруг шагнула вперед и прижалась к его губам – долго, жадно и требовательно, вынуждая даже отступить чуть в сторону под таким напором. Шум воды под ногами стал отчетливее, и оставшимся осколком сознания Дойли понимал, что стоит уже на грани того, чтобы рухнуть вниз, но не мог найти в себе силы отстраниться.
– Я люблю тебя, – прямо в губы ему прошептала Эрнеста, и он с изумлением обнаружил, что по ее щекам текут слезы. – Но того, что ты просишь, я сделать не могу.
Эдвард, запоздало все поняв, рванулся вперед, прочь от края – но уже потерял драгоценное мгновение: полет оказался похож на обморок, и сразу же холодная пенистая вода приняла его в свои объятия. Бледное, застывшее лицо девушки осталось далеко наверху; с корабля англичан закричали что-то – Эдвард различил голос Мэрфи, повернулся обратно, запрокинул голову и взмолился в отчаянии:
– Эрнеста, не делай этого! Пойдем с нами!..
Морено молча глядела на него сверху – губы ее, как показалось ему, зашевелились, но ни единого звука он не смог различить. С верхней палубы галеона послышался крик: «Aquí está él!..»
27, сразу же сопровожденный треском мушкетных залпов; Дойли дернулся, сразу же уйдя под воду, и вынырнул уже возле трапа английского судна – то, едва он оказался на борту, пришло в движение.
– Добыли что-нибудь, мистер Дойли? Мистер Дойли! – хлопая его по щекам, кричал капитан Мэрфи, и Эдвард, немного придя в себя, выговорил:
– Добыл. Он сказал мне координаты. Можем выдвигаться…
***
Эрнесту, держа за локти с обеих сторон – впрочем, достаточно осторожно, по–видимости, зная о расположении к ней капитана – как раз вывели на верхнюю палубу, когда там уже начиналось разбирательство: догнать английский корабль медлительным галеонам было не под силу, а беспорядочный обстрел из пушек в темноте по стремительно удаляющейся мишени не дал желаемых результатов. Джека Рэдфорда, уже избитого, приковали наручниками к мачте, и Гарсия, с кнутом в руках, громко допрашивал его по–английски, сопровождая ударом каждый вопрос:
– Кто помогал тебе сбежать? Называй имена! Это был кто-то из команды? Что ты успел сказать людям с того корабля? Отвечай, не то убью!
– Не убьешь, – еле ворочая языком – рот у него был весь в крови – сипло отвечал Рэдфорд. – Не убьешь, я тебе живым нужен…
– Это пока что! – снова замахнувшись, рявкнул Гарсия. Эрнеста, вырвавшись из рук державших ее матросов, бросилась между ними именно в ту секунду, когда тот опустил кнут: удар по лицу сбил ее с ног и на мгновение лишил сознания.
– Сеньорита! Сеньорита, вы в порядке? – мгновенно смягчившийся голос капитана послышался значительно ближе; девушка прижала руку к щеке и виску, с удивлением почувствовав под пальцами что-то липкое и теплое – до нее не сразу дошло даже, что это кровь.
– Эрнеста, ты в порядке? – изогнувшись и глядя на нее через плечо, прохрипел Джек – на спине его сквозь лопнувшую ткань видны были наливавшиеся кровью полосы. Морено дернулась на знакомый голос, все еще скверно держась на ногах – кружилась голова от удара – и кое-как закрывая Рэдфорда собой от Гарсии.
– Сеньор, – через силу выговаривая ставшие почти ненавистными испанские слова, начала она, – сеньор, этот человек – ваш пленник, и вы можете убить его, можете пытать – это ваше право. Но я умоляю вас: не делайте того, что для него хуже смерти! Не должен один капитан приказывать связать другого и бить его кнутом на потеху матросам!..
Бог весть, как отреагировал бы на эти слова Гарсия в любом другом случае: импульсивная, бессознательная выходка Эрнесты могла свести на нет все ее прежние усилия. Но все внимание его приковывал к себе оставленный кнутом след на лице девушки, и взор испанского капитана смягчился.
– Отведите его в трюм, – указав кнутом на Рэдфорда, сухо распорядился он и, вынув белоснежный носовой платок, прижал к рубцу на щеке Эрнесты: – Идемте, сеньорита, я вас перевяжу. Прошу, простите меня – я не хотел причинить вам боль… – Он выглядел настолько искренне сопереживающим ей, что Морено даже растерялась от такой заботы.
В каюте, машинально прижимая к лицу смоченное в горячей воде полотенце, она почти без страха следила за тем, как один из офицеров в дверях докладывал что-то на ухо Гарсии, то и дело поглядывая на нее.
– Se puede ir
28, – наконец кивнул капитан, усаживаясь рядом с девушкой и начиная разматывать свежую, хрустящую полосу бинта. Морено без раздумий подставила ему щеку – зрелище истерзанного, избитого Джека и прощание с Эдвардом настолько опустошили ее душу, что она вполне могла бы точно так же подставить шею под его клинок.
– Сеньорита, – негромким, но вместе с тем пробирающим до самых костей голосом заговорил он, накладывая повязку, – в ваших интересах сказать мне правду. Как вы объясните то, что мои люди нашли вас на том самом месте, откуда спрыгнул в воду пытавшийся освободить Рэдфорда шпион?
Эрнеста ответила ему спокойным взглядом, хотя в душе ее мгновенно вспыхнул жгучий страх – не за себя, а за Джека, которого в случае ее смерти некому будет спасти. Чувствуя, что Гарсия уже наверняка принял решение, она поднесла руку к больной щеке, чуть заметно скривившись при этом:
