Что-то было не так – и притом настолько, что Джек невольно снова и снова задавал себе вопрос: неужели он что-то упустил? Несомненно, Эрнеста могла наговорить лишнего – после пятнадцати лет разлуки Рэдфорд вообще откровенно не понимал временами, что за чертовщина творится в ее хорошенькой черноволосой головке – и столь же несомненно было, что без ее постоянной поддержки Эдварду Дойли, ее не в меру ловкому протеже, каким-то чудесным для его нынешнего состояния способом окрутившему, очевидно, слишком влюбчивую Морено и получившему звание подштурмана, задерживаться на судне было не с руки. И все же… все же… не мог тот высокомерный офицер, смотревший на всех вокруг, словно на навоз под собственными начищенными сапогами, и сохранивший эту отвратительную манеру даже тогда, когда от него самого за версту разило ромом и потом, а воняющая помоями жижа стекала с его лохмотьев – не мог он уйти вот так просто! Слишком цеплялся за зыбкое подобие хоть какой-то стабильности – как и все подобные ему, заносчивые, трусливые сухопутные крысы, которых Джек повидал на своем веку предостаточно. И Эрнеста… Конечно, она могла рассказать обо всем Генри даже просто так, не сочтя необходимым молчать о том, о чем в свое время судачили по всему Карибскому побережью – или, напротив, намеренно выставила перед впечатлительным и доверчивым юношей все в самом неприглядном свете. Быть может, хотела спровоцировать его на нечто, подобное сегодняшней выходке и наверняка стоившее бы ему головы без его, Джека, заступничества. Или даже проще – донести до старого знакомого, что пора заканчивать с его маленькой слабостью, которой, по ее же собственному мнению, наверняка не места на пиратском корабле…
Они говорили об этом всего раз или два, потому что Джек терпеть не мог подобных обсуждений, и было это еще тогда, когда Морено только-только стала штурманом, но уже в тот момент она вполне серьезно спрашивала его, долго ли еще он намерен держать мальчишку Фокса при себе. Быть может, она узнала… Эрнеста всегда была слишком умна, чтобы удовлетвориться обычным объяснением… но это даже для нее было бы слишком – черт, черт!..
Торопливый, негромкий стук в дверь застал его врасплох: Джек едва успел выпрямиться за столом, на который улегся было грудью в приступе отчаяния, как на пороге возник Генри – бледный, взъерошенный и серьезный.
–Ты чего? – с непривычки удивился капитан. Юноша молчал, переводя дыхание, тревожно и взволнованно глядя на него огромными черными глазами – ни дать ни взять, молодой жеребенок–стригунок, впервые выпущенный в чистое поле. – Я тебя напугал? – догадался наконец Джек, сам подошел ближе, желая похлопать по плечу, приободрить – но в последним момент, нахмурившись, опустил уже протянутую руку.
– Эрнеста ушла, потому что сама так решила. Я ее не выгонял, – сухо, отрывисто проговорил он, сам не зная, перед кем ему больше хотелось бы оправдаться: перед этим юношей или собственной совестью. – Ты тоже ни в чем не виноват
– Она мне не говорила, – сглотнув, наконец хрипло вымолвил Генри. Вздрогнул, умолкнув, но тотчас глубоко вдохнул и начал заново, умоляюще глядя на Рэдфорда: – Я сначала не понял, почему вы поссорились – я не думал, что из–за меня – но когда я узнал, что мистер Дойли тоже ушел… Она не рассказывала мне о твоем прошлом и о твоем отце тоже, Джек, Богом клянусь!
– Генри, – Рэдфорд все же мягко приобнял его за плечи, с трудом давя в себе порыв восхищения – в последние лет десять подобное бескорыстие казалось ему все более и более удивительной вещью, – Генри, я знаю, что ты славный парень и хороший товарищ, но ведь я тоже не совсем дурак. От кого же ты мог узнать обо всем, если не от Эрнесты?
– От тебя, – хрипло выпалил Генри, сжавшись еще больше. Должно быть, лицо Джека при этих словах выразило нечто большее, нежели простое удивление, потому что, взглянув на него, юноша торопливо принялся объяснять: – Помнишь, как я оставался ночевать в твоей каюте после того, как меня смыло за борт во время шторма? Должно быть, тебе тогда приснился кошмар – я… я слышал, как ты говорил о своем отце во сне… а потом увидел шрамы и все понял, – почти шепотом закончил он. Рэдфорд молча выпустил его из объятий, шатнулся было в сторону; опомнился, обеими руками сжал голову, глянул серьезно, испытующе:
– Не врешь? Да нет, нет, я верю… верю, это я так, – слабо заверил он открывшего было рот Генри, пересек каюту, вытащил припрятанную между стеной и платяным шкафом объемистую бутыль и сделал два жадных глотка.
– Ну ты и дал маху, дружок, – хрипловато вздохнул он, потирая лоб. – Выпьешь?
– Джек, – с неподдельной мольбой в голосе заговорил Генри, подходя ближе и в запале побелевшими от напряжения пальцами хватаясь за край стола, – Джек, мисс Эрнеста ни в чем не была виновата. Я тогда же спрашивал ее о тебе – прости, я не должен был так делать, но я правда очень испугался за тебя! – однако мисс Эрнеста, напротив, сказала, что не будет распускать о тебе сплетни. Что ты ее друг и что лучше бы мне забыть то, что я слышал. Я пытался – я правда пытался… но я не смог, Джек! Когда я увидел, как он говорил с тобой… как он только смел… – Генри задохнулся и смолк, почти до боли зажимая себе рот ладонью – видно, боялся сгоряча наговорить лишнего. Джек решительно выбрался из–за стола и обнял юношу – быстро, без колебаний и с какой-то не слишком свойственной ему в обычные дни горячностью.
– Спасибо, – глухо выговорил он наконец, пытаясь отдышаться. – Спасибо, что не забыл. Это было… здорово.
– Верни ее, Джек. Если хочешь, накажи меня, но верни ее, – чуть слышно отозвался Генри. Рэдфорд усмехнулся без тени веселья:
– Знать бы еще, где она. Я скажу Макферсону, чтобы послал людей в город, но вряд ли она этого не предусмотрела. И Эрнеста ведь всегда была умная, как сам дьявол, она не станет на каждом углу кричать о том, как ее зовут.
– Тогда надо найти мистера Дойли, а он приведет нас к ней, – неожиданно предложил повеселевший Генри. Джек усмехнулся и, развернув за плечи, легонько подтолкнул его к двери:
– Зови Макферсона!
Однако старый боцман, казалось, вовсе не нуждался в распоряжениях капитана: выслушав нарочито сухо и небрежно отданный приказ, он перегнулся через стол и принялся доверительно докладывать:
– Джек, людей-то я, если по правде, уже отправил, да только лучше бы и нам самим поторапливаться, если хотим снова увидеть мисс Эрнесту. Я слыхал, что к мистеру Рэдфорду пару дней назад приехал гость – очень уважаемый человек, капитан с пятью кораблями – и еще, говорят, в прошлом месяце он лично разоблачил и казнил двоих предателей, его бывших друзей…
– А имя? Имя есть у этого доблестного капитана? – черные глаза Джека недобро заблестели, и сам он внезапно показался похож на приготовившуюся к прыжку пантеру. Макферсон положил локти на стол:
– Имя есть. На нашу беду, то самое.
– Вот как. Ясно, – рассеянно пробормотал Джек, побарабанил пальцами по заваленному бумагами столу и осведомился: – Сколько толковых ребят сейчас борту?
– Толковых-то? Ну у вас, кэп, и задачки, – почесал в затылке Макферсон. – Ну, положим, если учесть тех, кого можно снять с работ…
