– Нет, – с непонятно откуда взявшейся решимостью выдохнул он. – Нет, я вам этого не позволю! Должен быть другой выход…
– Другого выхода нет! Их в четыре с лишним раза больше, чем вас, а пушек… – договорить Морено не успела; повинуясь внезапному порыву, Эдвард с силой обхватил ее лицо ладонями, заставляя взглянуть ему в глаза.
– Ни один человек, – сам удивляясь своей уверенности, твердо заговорил он, – ни один человек на этом судне, включая меня, не согласится на этот обмен. Как бы там ни было, вы – часть нашей команды. Даже если в глубине души вы все еще не признаете этого!
– Нет, – гордая, неустрашимая Морено отчетливо дрожала, царапая ногтями его пальцы, но Эдвард даже не шелохнулся, – нет, вы не понимаете, что я не могу…
– Все я понимаю, сеньорита, это вы не хотите понимать! – против воли его голос от волнения дрогнул. – Вас предали циничнейшим образом, а вы все еще питаете какую-то иллюзорную надежду на порядочность этих людей! Кто вам сказал, что, получив вас, они не решат расправиться с остальными? Все мы выступили против них вчера – а ваша капитуляция будет лишь наглядной демонстрацией нашей беспомощности. Черт возьми, вы сейчас крайне нужны нам! Если уж вы настолько не хотите выбирать сторону в этом сражении, то не выбирайте, но жертвовать собой я вам не позволю! – поднявшись на ноги, Эдвард выхватил у нее из рук весла и демонстративно заложил их за спину.
На Эрнесту было странно и почти больно смотреть: выражение затравленной тоски мгновенно сменялось на нем отчаянием и жгучей злостью и сразу же возвращалось обратно. Отведя наконец глаза от шлюпки, она поверх плеча мужчины с тяжело, бурно вздымавшейся грудью глядела на приближающиеся корабли – и Дойли каким-то новым, обострившимся зрением видел все: и скупые, невыносимые слезы, готовые пролиться с ее круто изломленных к бровям ресниц, и едва различимые во взволнованном дыхании, задушенные полувсхлипы, и ногти, почти до крови впившиеся в ладони. И еще он видел взгляд – новый, незнакомый ему, тот, после которого едва ли оставались в живых те, на кого он был устремлен: все знания, весь опыт, все то, за что Эрнесту столько лет считали талантливейшим штурманом среди пиратов, теперь сошлись в одной точке – на одной цели.
Первым опомнился Эдвард.
– Решайте сами, – глухо велел он, развернулся и почти бегом бросился на капитанский мостик – туда, где уже шло лихорадочное совещание. Первоначально Джек Рэдфорд, сходу верно оценив обстановку, решил ускользнуть от преследователей, взяв курс на северо–запад, однако после того, как один из шлюпов перекрыл это направление, путь оказался отрезан. Капитан все еще не оставлял надежды уйти на юго–запад – тяжеловесный галеон, двигавшийся с этой стороны, значительно уступал своему противнику в скорости, и даже его артиллерия при сохранении дистанции не могла бы сыграть свою роль; но при таком раскладе встречный ветер грозил оставить команду Рэдфорда без их последнего преимущества в этой неравной схватке – стремительности. Из пяти судов Алигьери лишь шхуна «Кобра» могла составить «Попутному ветру» некоторую конкуренцию в маневренности и скорости, но, будучи по вооружению значительно легче фрегата, она вынуждена была сохранять дистанцию и дожидаться подкрепления в виде галеонов. Впрочем, преимущество это было временным, что понимали и Рэдфорд, и Макферсон, и сам Дойли, и все остальные члены команды: открытого боя было не избежать, и в нем «Попутный ветер» был обречен.
– Очень ловко они нам расставили ловушку, – уже безо всякой подзорной трубы наблюдая за маневрами противников, приговаривал Рэдфорд, стоявший за штурвалом. Вид у него был крайне сосредоточенный и спокойный, но никого из окружающих это уже не обманывало: и Макферсон, и Морган, и даже неопытный Генри, невесть как затесавшийся в число совещающихся, выглядели заметно встревоженными. – Уйти на запад или юго–запад нам мешают рифы, на север – ветер, остальные направления они прочно перекрыли и сейчас начнут нас зажимать в угол…
– Что будем делать, капитан? – мрачно спросил рулевой. Джек глубоко вдохнул:
– В прямой бой нам, не зная их сил, вступать нельзя. Поворачиваем через фордевинд, меняем галс и попробуем оторваться от них на запад – там рифы реже и крупнее, они видны издали и не должны так сильно помешать. Если удастся…
– А если ветер внезапно поменяется – в этих широтах такое может случиться каждую минуту? И течение никто не отменял, в прошлый раз оно изрядно нам помешало. Капитан, я по–прежнему предлагаю обстрелять один из шлюпов, пока они еще не подтянули все силы, – несколько сиплым голосом перебил багровый боцман. Морган, зло оскалившись, с силой пихнул его локтем в бок:
– Ага, умник чертов, и с которого ты предлагаешь начать?! Орудийные порты закрыты, сколько у них пушек, мы не знаем – вдруг они нарочно перетащили их на мелкое суденышко, чтобы мы подставили бок? Нам и пары пробоин хватит, чтобы потерять скорость при этаком ветре, будь он трижды проклят!
– Мисс Эрнеста наверняка могла бы рассказать о вооружении судов, – негромко вмешался Генри, и ему практически одновременно ответили сразу двое.
– Мисс Эрнеста, мисс Эрнеста! Да что она может знать, за два месяца у корабля могли все нутро перевернуть вверх дном – не идиоты же они, чтобы оставлять все, как есть, пока она у нас!.. – зарычал рулевой, однако Джек, подергав себя за правый ус, заметил серьезно:
– Кардинальных изменений они не могли внести – попросту не успели бы. Так что да, Эрнеста кое–чем могла бы помочь, если бы она не… Мистер Дойли, где вас носит?! – по тому, как стремительно он повернулся навстречу Эдварду, наблюдательному человеку сразу стало бы видно, насколько тяжело давалось капитану это напускное спокойствие. – Где Эрнеста?
– Понятия не имею! – успел буркнуть в ответ подштурман, но тут же осекся, услышав у себя за спиной знакомый голос:
– Я здесь, Джек.
Морено, пожалуй, еще более бледная и сосредоточенная, чем Рэдфорд, выглядела не многим лучше, чем в первый день своего пребывания на борту «Попутного ветра», и на щеках ее отчетливо виднелись следы недавних слез – но походка девушки была, как всегда, уверенной, твердой и стремительной, когда она подошла к штурвалу и положила ладонь на одну из его ручек рядом с пальцами капитана.
– Эрнеста, – с беспокойством посматривая на нее, спросил Джек, – Эрнеста, тебе есть, что сказать нам?
– Та шхуна, что у нас на корме – «Кобра», по скорости почти не уступает твоему кораблю, если бы на ней хватало толковых такелажников. А их было всего пять, и новых, очевидно, не прибавилось, – глухим, странным голосом, похожим на рокот штормовых волн, глядя мимо него на медленно приближающиеся суда, заговорила Эрнеста. – За ней – галеон «Пеликан», двадцать шесть пушек калибром от четырех до двенадцати дюймов и крен на правый борт до самых шпигатов – на полноценную смену курса уходит в зависимости от ветра до нескольких часов, лавировка крайне слабая, к тому же на нем слишком много народу и нет толкового командира. Второй галеон, тот, что с юга – «Морской лев», на нем наши… их основные запасы орудий, но из команды – одни канониры, с такелажем работают они же, абордажников нет вовсе. Вон тот шлюп на северо–западе – «Орел», на нем самые толковые бойцы, но пушек всего шесть, и все они не больше четырех дюймов в диаметре. А вон там, – она указала на северо–запад, – они разместили шлюп «Удача». Он повернут к нам правым бортом, из чего я делаю вывод, что пушек на левом так и не появилось. Людей там тоже не хватает, в том числе и сообразительных, но Винченсо мог отправить туда часть абордажников с «Орла». Ты все запомнил? – все–таки сорвавшись, нервно и тревожно спросила она, но Рэдфорд уже не услышал: сведя брови, он спешно размышлял, проговаривая наиболее удачные идеи вслух, сплетая из них целую стратегию – быстро, расчетливо, решительно:
