— Вы сами видите, бедняге пришлось нелегко.
Но в сердце этого злобного чиновного язычника не было жалости. К тому времени первые пассажиры уже вышли наружу и садились в ожидавшие их частные лимузины. Другие останавливали такси. Моя Эсме тоже непременно должна была выйти на улицу. В конечном счете, несомненно, мы окажемся вместе, но я мог представить, какое беспокойство и неуверенность моя девочка чувствовала тогда.
Я никогда не перестану проклинать этого жирного мерзавца и его ужасное высокомерие. Если бы я знал, как его действия изменят всю мою жизнь, я полагаю, что сумел бы рискнуть и убить его. Ferbissener? Могу ли я винить себя? Конечно, нет. Я не был никаким schnorrer. Я был простым pisher
[40]. Пойдем же со мной, Эсме, еще есть время.
Я попытался снова.
— Пожалуйста, сэр, послушайте! Я — серьезный человек. Пусть вас не обманывает мой внешний облик. Я могу объяснить, как все получилось. История начинается в Голливуде, Калифорния…
— Лучше скажи — в Иерусалиме! — ухмыльнулся самодовольный kocheleffel
[41]. И вытащил откуда-то чудовищных размеров дубинку.
И тут я увидел ее! О, Эсме, meyn naches
[42]. Я пришел! Образ, рожденный в моем сердце, внезапно стал реальностью. Она источала невероятное свечение, как посланница из Страны грез. Ее волосы, уложенные по последней моде, сияли словно черный огонь. И она двигалась, как всегда, с невероятным изяществом.
Я не обманулся. Она была такой же, какой я ее воображал, такой же, какой я ее запомнил.
— Эсме! — Она проходила через барьер, туда, где стояли автомобили. — Эсме. Моя любимая. Сюда! — Она свернула не в ту сторону. Джейкоб Микс высказал какое-то нелепое предположение — возможно, это не богиня, о которой я говорил! Я проигнорировал его слова. — Эсме! Я здесь!
Она наконец обернулась, и я был уверен, что она узнала меня. Потом ее внимание отвлекла толпа, и я закричал еще раз:
— Я здесь, любимая!
Меня и мою будущую жену разделила тень (широкое пальто из верблюжьей шерсти, большая шляпа, сигара и трость) — и Эсме ушла, умчалась в огромном черно-желтом «роллс-ройсе».
— Эсме!
— Похоже, она нашла себе нового красавчика. — Мистер Микс дернул меня за одежду.
Я холодно сообщил ему, что белые девочки не проявляют подобной неразборчивости. Внезапно его настроение переменилось, и он оставил меня. Я заметил, как он умиротворяющим тоном заговорил с охранником. Меня не интересовало, о чем он рассуждал. Когда «роллс-ройс» повернул на главную улицу, я бросился за автомобилем в погоню. Но тут усталость одолела меня. Я споткнулся, упал лицом вниз и оказался в масляной луже; теперь я видел, как автомобиль уносил мою возлюбленную вверх по склону.
Она, должно быть, решила, что ее покинули! Она обратилась к незнакомцу за помощью. К какому незнакомцу? К сутенеру? К гангстеру? К некоему бесчестному левантинцу, «театральному агенту»? Возможны были самые разные варианты… Желудок у меня сжался, и желчь прилила к горлу, когда я встал на ноги и обнаружил, что мистер Микс, во всяком случае, не покинул меня. Я извинился за свои замечания. Белым людям не следует проявлять невоспитанность, используя собственное социальное превосходство, чтобы оскорблять негров. Я всегда придерживался этого правила. И все-таки девчонка Корнелиус по-прежнему смеется надо мной и называет меня ханжой. Как мне переубедить ее? Начистить до блеска ботинки и спеть «Mammy»
[43]?
Мистер Микс сказал, что мое поведение понятно в сложившейся ситуации. У него когда-то тоже была возлюбленная, и в последний раз он видел ее на заднем сиденье в «дюзи»
[44] Пола-Сутенера, где она устроилась, широко раздвинув ноги.
Я с легким недоумением ответил, что моя невеста совсем не похожа на девушек, с которыми происходят подобные вещи. Эсме решила, что осталась одна, и обратилась за помощью к кому-то другому.
Мужчина владел автомобилем. Очевидно, он был богат. Так или иначе я узнаю, кто он, и разыщу его. Все разъяснится, я воссоединюсь с Эсме, и жизнь вернется к нормальному течению.
— Его имя Грэм Мейлемкаумпф Третий, и этот автомобиль увез его на Центральный вокзал.
— На станцию? — Я был ошеломлен.
— Именно так. Парень обитает в Чикаго. Он занимается рогатым скотом.
— Ковбой! Мой ангел — с ковбоем?
Какие еще ужасы ожидали меня? Даже когда Джейкоб Микс объяснил, что, по словам охранника, у Мейлемкаумпфа свой «роллс-ройс» и он — один из самых богатых людей на Среднем Западе, я не мог отделаться от этой чудовищной картины.
Не прошло и минуты, как моя возлюбленная ступила на американский берег, — и ее уже похитил ковбой! Вот чего больше всего боится европеец, когда видит, как его родственницы садятся на корабль и отправляются в Соединенные Штаты. Как подобное могло случиться со мной, с человеком, так много сделавшим для своей новой страны, так страстно сражавшимся за ее величественные идеалы? (Бог испытывал меня, но тогда, в высокомерии юности, я не понимал этого.) Me he perdido
[45].
Поскольку я не мог преследовать автомобиль, то решил выяснить адрес его владельца. Но прежде всего мне требовались наличные средства. Я попросил мистера Микса пойти со мной в офис «Вестерн Юнион» на Пенсильванском вокзале.
— Чем ты собираешься заплатить, полковник? — поинтересовался он. — Красным золотом?
[46]
Стараясь беречь дыхание, чтобы как можно быстрее промчаться по Седьмой авеню, я не стал отвечать, но про себя уже решил, что телеграфирую «Дружищу» Хеверу, чтобы он выслал мне несколько сотен долларов. Оживленное движение в центре Нью-Йорка казалось мне родным, я вдыхал этот воздух, как другой человек мог вдыхать воздух соснового леса, но тем утром, ошеломленный всеми пережитыми бедствиями, я стал беспомощным и окунулся в кошмар. Я не помню, как мы добрались до офиса «Вестерн Юнион» и преодолели автоматические стеклянные двери, чтобы присоединиться к ожидающим очереди.
