Похоронные коллегии были наиболее демократическими организациями: в них входили даже рабы, так как древнее рабство, не связывавшееся с расой и цветом кожи, не прорывало такой глубокой пропасти между рабом и свободным человеком. Между бедным плебеем и рабом существовало различие только с юридической точки зрения. Фактически оно было незначительно, и то не всегда в пользу первого. Целью этих ассоциаций объясняется их состав: необходимо было обеспечить их сочленам приличное погребение, с надлежащими почестями. Бедняки, не имевшие чем заплатить за эту роскошь, отпущенники и рабы, патроны и господа которых были недостаточно богаты или щедры, чтобы устроить им ее за свой счет — могли попасть после смерти в общую яму, а эта перспектива была невыносима, по представлениям древних. Скромный взнос обеспечивал им погребение в земле, принадлежащей корпорации, и погребальные церемонии, воздаваемые каждому почившему собрату.
Похоронные коллегии избегали называть себя так— вероятно, из суеверия. Закон называл их collegia tenuiorum — коллегии бедняков. Что касается их специальных имен — они называли себя по божеству, которое они избрали объектом культа. Ассоциации поклонников (cultores) Эрского источника в Ниме, поклонников Дианы и Антиноя в Ланувии — были не чем иным, как похоронными коллегиями. То же самое можно сказать о бордоских compotores («пьющих»), имя которых несомненно имеет мистический смысл.
В похоронные коллегии иногда объединялись люди, занимавшиеся одинаковым ремеслом, но профессиональными коллегиями в собственном смысле слова назывались те, которые получили свое имя от ремесла. Они также были религиозными, и вместе похоронными товариществами, но главный объединявший их принцип заключался в единстве профессии. Они не ставили целью ни обучение ремеслу, ни его усовершенствование, не имели никаких монополий на него, не исключали a priori работников иного ремесла и не включали необходимо всех работников данного. Далее, они не были торговыми обществами, слагающими свои капиталы для более широких общих предприятий. Если все это так, — спрашивается, какие выгоды, кроме чисто-нравственного удовлетворения, доставляли они своим сочленам? Несомненно, что сама ассоциация давала им силу, которую они могли использовать в чисто-практическом отношении. Так, например, корпорация валяльщиков получила при Августе землю, чтобы основать на ней свою индустрию, не платя за это никаких взносов. Эту привилегию два века спустя у нее оспаривал фиск, и она выиграла процесс.
Разрешая профессиональную коллегию, государство требовало, чтобы она «служила общественной пользе». Хотя этот приказ мог толковаться очень широко, тем не менее число коллегий было сперва весьма ограничено. Лишь с течением времени стали терпеть довольно большое и все растущее число так называемых «неразрешенных» коллегий. Эти последние не имели прав юридического лица и могли быть распущены полицейскими мерами.
Разрешенные или просто терпимые коллегии в Галлии далеко не представляют во всем ее разнообразии коммерческую и промышленную жизнь этой страны. Они многочисленны в Нарбоннской, кроме самой Нарбонны, где по непонятной причине на них смотрели неблагосклонно. Но особенно размножались и процветали они в Лионе. Вне Лиона, в Трех Галлиях мы находим лишь очень редкие их следы, по крайней мере до III века, вследствие ли скудности надписей или вследствие более сурового отношения администрации к слабо романизованному населению.
На первом месте среди корпораций, могущих оправдать свое существование услугами, оказываемыми публичному делу, стоят fabri tignarii — строительные рабочие. Их стали мобилизовать в качестве военных рабочих; в особенности это известно нам о fabri navales — кораблестроительных рабочих Арля. Fabri tignarii несли пожарную службу так же, как centonarii — производители грубых материй, брезентов.
К этим двум корпорациям присоединяются дендрофоры (лесоторговцы), связывающиеся с fabri по характеру своей индустрии. Помимо пожарной службы, на них возложена была обязанность несения священного древа во время церемоний в честь Кибелы. Отсюда их греческое имя, заменившее прежнее латинское.
Корпорации гребцов, судостроителей, судохозяев были использованы государством в целях обеспечения транспортом на воде и на суше. Это были самые почтенные, самые богатые ассоциации, принимавшие, кажется, только свободных людей. Мы видим их повсюду вдоль великой артерии, образуемой Роной, Соной и Рейном. Главные находились в Арле и Лионе. Лионская ассоциация nautes (корабельщиков) представляется нам то одной корпорацией, то распадающейся на две отдельные компании — для Соны и для Роны. В Арле, кроме речных судовщиков, находились еще navicularii maritimi — морские корабельщики, образовавшие 5 корпораций. Морские корабельщики группировались также в Нарбонне. Навигация по Сене находилась в руках парижских корабельщиков. Другие, менее важные корпорации существовали на Изере, Дюрансе, Увезе, Ардеше, Ааре, Неккаре, Рейне и Мозеле. Ratiarii — хозяева плотов в Женеве, обслуживали Леман и верхнюю Рону. Лодочники на Луаре соединялись с корпорацией лодочников на Соне.
Nautes (корабельщики) часто соединялись в качестве патронов с utricularii, делавшими мешки для вина и масла, а также с виноторговцами, которые были наряду с судохозяевами самой почтенной корпорацией Лиона, II, производя свою торговлю по воде, нуждались в их сотрудничестве. Выделыватели плащей, вероятно, обязаны были поставками для армии. Наконец, одной из могущественнейших лионских корпораций была корпорация цизальпинских и трансальпийских купцов, вторым центром которой был Милан, и которая выполняла различные транспортные комиссии на обоих склонах Альп.
Коллегии составляли маленькие республики, пользовавшиеся настоящей автономией. Некоторые из них, нуждавшиеся в ближайшем надзоре со стороны государства, ввиду важности представляемых ими интересов получали от государства особого префекта. Так было с корпорацией ронских судовщиков, цизальпинских и трансальпийских купцов. Но это было исключение. В целом государство не вмешивалось в их внутренние дела. Их организация, скопированная с муниципальной, следуя образцу, данному Римом, при всем разнообразии местных особенностей сводилась к немногим основным чертам. Так называемый populus, собрание всех членов, вотировал статуты, принимал новых членов, утверждал выдачи и награды, избирал должностных лиц. Коллегиальные магистратуры, подобно муниципальным, строились иерархически. Те, которые прошли весь ряд их, назывались, подобно муниципальным магистратам — omnibus honoribus functi. Число должностных лиц было различно, в зависимости от значения корпорации. Во главе их стояли председатели — magistri, почти всегда в числе двух, как duumviri. Их избирали на год, а иногда на 5 лет, и тогда они назывались квинквенналы. Далее шли curatores, ведавшие преимущественно финансовой администрацией; затем — низшие чиновники, из которых главным был квестор. Выше всех в коллегии стояли почетные члены — patrones. Коллегия имела свой дом — schola, расположенный чаще всего в квартале, где сосредоточивалась ее индустрия. Лионские виноторговцы имели дом в Canabae, около своих складов на острове Эне. Здесь, в более или менее роскошном помещении стояла статуя бога — хранителя корпорации. Здесь собирались на совещания, на празднества, жертвоприношения, пиры, — бывшие одной из главных прелестей корпоративной жизни.
