Коллегиальные должности были источником дохода для коллегии. Magistri, curatores платили при вступлении в них summa honoraria (почетный взнос), не считая других пожертвований, которые вошли в непременный обычай. В еще большей степени коллегия считала себя вправе рассчитывать на кошелек патронов. Все эти пожертвования обыкновенно шли на украшение коллегиального дома и на разные учреждения. Нарбоннская надпись сообщает нам, что некий Фадий Секунд Муза, патрон строительных рабочих, подарил своим клиентам 1600 сестерций под условием устройства на проценты этой суммы ежегодного пира в день его рождения
[249]. Должностные лица выбирались из самых богатых и влиятельных людей, иногда даже другой корпорации, а иногда из граждан, вовсе не принадлежавших ни к какой корпорации. Чаще всего это были крупные купцы — августальные севиры, которые, будучи отстранены от муниципальных должностей, жаждали доступных им почестей. Иногда это были муниципальные магистраты, удостаивавшие принять патронат или представительство в коллегии, преимущественно, впрочем, только почетное. Иные коллегии решались искать патронов и выше: арльские моряки избрали патроном прокуратора анноны Нарбоннской Галлии и Лигурии. Ронские и сонские nautes были клиентами аллектора галльской казны — римского всадника. Таким образом, учреждение коллегий, как и августалитет, имело следствием установление связи между различными общественными классами.
Политика императоров в отношении корпораций сильно изменилась к середине III века. С этого времени они начинают решительно поощрять их, готовы создавать их повсюду. Естественно, впрочем, что похоронные коллегии просуществовали недолго и исчезли с торжеством христианства. Зато профессиональные выросли в числе и постепенно захватили весь трудящийся мир. Вместе с тем их строй сильно изменился.
Появление на престоле сирийской династии, враждебной традициям римского правительства, лишь отчасти обусловило новое положение дел. Оно имело более общие причины, коренясь в новых началах, проникавших в финансовую администрацию: 1) замена налога — барщинами и повинностями, 2) дифференциация налога в зависимости от положения облагаемых.
В связи с этим прежде всего увеличивается число коллегий, считающихся «общественнополезными». С другой стороны, установление специального для городских купцов и ремесленников налога, распределяемого их главою, повлекло за собой введение всего рабочего населения в коллегии, так как в них существовали уже готовые кадры такого распределения. Эта функция естественно была возложена на magistri, ставших синдиками. И так как эти кадры должны были быть заполнены, то государство начинает наследственно привязывать купцов, ремесленников к их коллегии, как колонов к земле, солдат к армии, куриалов к курии. Так развилось законодательство, связывавшее деятельность социального тела и толкавшее свободного человека в условия, близкие к рабству.
Корпорации были подчинены стеснительному режиму, тесно связавшему их с государством. Тяжелее всего он лег на корпорации рабочих на императорских фабриках, монетных дворах, оружейных заводах, в мастерских драгоценных тканей, в рудниках. Они не имели никакой автономии и всецело зависели от начальников, назначаемых императором. Корпорации, какой-либо стороной своей важные для общественного блага, производившие и поставлявшие съестные продукты и т. п., также находились под строгим надзором и обязаны были отдавать значительную часть своей работы государству. А если другие были свободны от этих повинностей, — все же, в качестве фискальных организаций, они были тягостны для своих членов и должны были набирать и удерживать их силой. Неудивительно, что из трудового мира стремилось спастись не меньшее число беглецов, чем из курии.
Компенсацией за все эти стеснения являлись разнообразные привилегии общего или частного характера: освобождение от военной службы, от муниципальных повинностей, от пошлин, субсидии, монополии и т. д. Корпорации имели почетные привилегии. Став официальными учреждениями, публичными организмами, они заняли свое место в муниципии, призваны были участвовать в его праздниках и церемониях. Когда Константин в 311 году вступил в Отен, они образовали шпалеры на улицах, развернув свои знамена. Здесь уже чувствуются средневековые гильдии — наследницы профессиональных коллегий поздней Империи.
II. Земельная аристократия и сельский плебс. — Крупная собственность и начало серважа
[250]Социальная иерархия в Галлии была та же, что и в остальной Империи. В античном Риме создались две группы знати: сенаторы и всадники. В VI веке последние исчезли, поглощенные сенатской знатью.
Из сената вышло сословие знати, численно превосходившее действительный состав этого собрания: к нему принадлежали все, происходившие от сенаторов, безразлично, — действительных или почетных. Обычай давать титул без действительных функций все более входил в употребление и постепенно исчерпал кадры низшей знати. Только члены сенаторских фамилий могли достигнуть сенатских почестей, но они могли не претендовать на них, не обязаны были заседать в сенате, ни даже — жить в столице. Многие жили в провинциях, никогда не появляясь в Риме, и тем не менее считались сенаторами, одевались в латиклаву, именовались clarissimi (светлейшие) и из поколения в поколение передавали свой титул и соединенные с ним привилегии. И так как в сословие можно было вступить не только по праву рождения, но и после выполнения некоторых служебных функций, а также и по милости императора, то, будучи наследственной кастой, ordo senatorum (сословием сенаторов), вместе с тем оказался открытым сословием, блеск и преимущества которого подстрекали все честолюбия. Введенные впоследствии ранги spectabilis (высокородные) и illustris (сиятельные) для высших административных должностей были только степенями клариссимата, — чисто-личными, не передаваемыми наследственно отличиями.
Силу этой аристократии составляла ее земельная собственность, являвшаяся в ту пору главным элементом общественного богатства и считавшаяся наиболее почетной его формой; естественно, что она была источником уважения и власти. В анализе того, как эта знать владела землей и эксплуатировала ее, вскрываются причины ее могущества, и вместе с тем выясняется положение земледельческого плебса, который она держала под своей властью. Мы сделаем очерк этих отношений для эпохи IV-гo века по P. X. Здесь мы можем опираться на свидетельство кодексов, а для Галлии — на ее национальную литературу.
