I. Лионская церковь и ее мученики
Введение и успехи христианства, появление и утверждение варваров открывают для Галлии новый период. Начинается то время, которое мы называем Средними веками.
Действие христианства было очень глубоко. Конечно, оно не проповедовало возмущения против императоров, не поднимало рабов против их господ; его апостолы не возвещали ни политической, ни социальной революции. Но, будучи несопоставимо с принципами языческого общества, оно ускорило его разложение. Это общество базировалось на тесном единении религии и государства: его жрецы были магистратами, его культ — официальным культом, его императоры — богами. Для христиан учреждения политические и религиозные были чем-то совершенно различным: монотеистическая Церковь не могла вступить в гармонию с политеистическим государством. Отсюда та роковая борьба, которая становится все более тяжелой и отчаянной, по мере того, как христианство становится сильнее, а государство чувствует над собой грозу. Тщетно христиане ссылаются на свое уважение к законам: одно исповедание имени христианина есть наказуемое преступление. Преследования, которые время от времени вспыхивают с ужасной силой, являются актами самозащиты со стороны государства. Их виновниками часто были даже мягкие и гуманные императоры.
История распространения христианства довольно темна, особенно в Галлии. Поглощенные настоящими испытаниями и надеждой на иную жизнь, христиане не заботились о составлении летописи рождающихся общин. В лучшем случае записывались только рассказы о страданиях и мужестве их мучеников: иногда это копии с официальных протоколов следствия, иногда частные сообщения, писанные очевидцами или с их слов. Но в первоначальной своей форме эти «Acta martyrum» (деяния мучеников) не сохранились. Многие исчезли во время последних гонений, другие были переделаны писателями IV века, желавшими украсить их назидательными подробностями и цветами красноречия. Отсюда получились документы, которые не являются ни подлинными, ни фальшивыми, где трудно отличить легенду от истории.
Благочестивое усердие средневековых людей не удовлетворилось этими первыми изменениями. В Галлии больше, чем где бы то ни было, торжествующий католицизм не мирился с той неизвестностью, которой окружено было начало епископских диоцезов. Молчание документов дополнено было воображением: это видно уже из некоторых мест Григория Турского. Города Галлии как бы состязались в религиозном тщеславии. Многие церкви начинают возводить себя к первым векам христианства.
Возникает легенда, что многие личности Нового Завета — Лазарь, Марфа, Мария Магдалина, Дионисий Ареопагит, Кресценций — были в Галлии. Прежних епископов, имена которых были известны для некоторых городов, без указания века, когда они жили, — сделали современниками и учениками апостолов. Так заполнилась первоначальная история христианства в Галлии благочестивыми апокрифами и романическими выдумками
[262].
В IV веке эти легенды были еще неизвестны. Один из знаменитейших авторов эпохи Сульпиций Север пишет просто в своей Хронике: «При Марке Аврелии разразилось пятое гонение. Тогда впервые увидели мучеников в Галлии, так как Господня вера поздно принята была за Альпами»
[263].
Христианство пришло в Галлию с греческого Востока. Греческие, сирийские, азиатские купцы постоянно появлялись на берегах Прованса, поднимались по Роне. В I и II веках эти иностранцы, являясь из областей, где процветали церкви, основанные св. Павлом и его сподвижниками, должны были занести христианство: в Провансе найдено немало христианских эпитафий, и в них долго держался греческий язык. Во второй половине II века существуют христианские общины во Вьенне и Лионе. В одном письме к «братьям Азии и Фригии… служители Христа, живущие в Лионе и Вьенне» рассказывают о мучениях, «которым подверглись их братья при Марке Аврелии»… Это — старейший и ценнейший документ для истории христианства в Галлии.
Факт посылки этого письма обнаруживает тесные отношения между городами ронской долины и церквами Азии. Сверх того, известно восточное происхождение некоторых мучеников: епископ Потин был из Азии, Аттал — из Пергама, врач Александр — фригиец. Они принадлежат к разным классам общества. В Лионе и во Вьенне мы находим благородного Веттия Эпагата, бедную служанку Бландину и т. д. Эти верные составляли небольшую общину, именовались «братьями», помогали друг другу, поддерживали бедных вдов, сирот, были преисполнены духа милосердия, вызывавшего восхищение даже их врагов. Они собирались для пения молитв, прославления Бога и скромных трапез, имя которых (стр. 272 греч. текст) означает «любовь».
Несомненно, лионская община просуществовала уже некоторое время, прежде чем появиться в истории. Первым ее центром был, вероятно, купеческий квартал Эне. В августе, когда вокруг алтаря Рима и Августа сходились представители Галлии, тут открывалась ярмарка. Толпа относилась враждебно к христианам за их обособленность, осуждение языческих праздников, за окружавшую их таинственность. О них распускали слухи, будто они почитали бога с ослиной головой, на своих собраниях убивали ребенка, съедали его мясо и предавались ужасному разврату.
В царствование Марка Аврелия, в 177 году, эта вражда обострилась вследствие общественных бедствий, в которых винили христиан. Кроме того, Лион был религиозным центром. Его праздники были источником не только увеселений, но и выгод для жителей: стало быть, христиане, отвращаясь от официального культа, подрывали честь и благосостояние города. Им стали запрещать посещение общественных бань, форума, оскорбляли их на улицах, бросали камни, грабили их добро. Наконец нескольких схватили II, в сопровождении трибуна, магистратов и громадной толпы, привели на форум, где их допросили и где они признали себя христианами. Но лионские магистраты не имели права жизни и смерти, пришлось ждать наместника провинции. Все это очень характерно для выяснения причин гонений. Гуманные императоры, а такими было большинство императоров II века, и большая часть провинциальных наместников неохотно применяли крутые меры против христиан. Но толпа брала на себя инициативу, она являлась к преторию, таща нескольких несчастных, опьяненная собственными криками. Перед грозящим бунтом магистрат был вынужден начать дело.
