Глава IV.
Учреждения меровингской эпохи
I. Король и центральная администрация. — II. Местная администрация. — III. Юстиция, налоги, военная служба. — IV. Положение лиц, коммендация. — V. Положение городов, деревень и вилл. Иммунитет.
I. Король и центральная администрация
[378]Королевская власть Меровингов не похожа на ту, неопределенную и временную, которую описал нам Тацит, ни на то простое военное командование, которое характеризует дружинных вождей III–IV веков. Сохранив, правда, некоторые германские черты, она много заимствовала от римской императорской власти. Это — новое учреждение, идущее и из Германии, и из Рима, освященное христианством и приспособленное к окружающей его действительности. Она растет среди войн и мятежей, а потом снова начнет падать вследствие усиления аристократии.
Королевская власть наследственна, все сыновья в равной мере имеют права на нее, и делят ее по личному соглашению
[379]. Дочери, как не могущие командовать армиями, устранены от этого раздела. Только в исключительных случаях короля избирают знатные, поднимая его на щиты. В случае обычного наследования — вступление королей во власть совершалось без особой церемонии. При Меровингах не было помазания. После вступления короли обыкновенно объезжали царство и принимали клятву верности от подданных (так наз. leudesamio, совершавшуюся на святынях, мощах и т. п.). Малолетние короли ставились под опеку ближайшего родственника — дяди или матери; об их воспитании заботился так называемый nutricius (воспитатель). В 12 или 15 лет они провозглашались совершеннолетними и правили от своего имени. Иногда короли разделяют власть с сыновьями и поручают им часть государства
[418]. Мы знаем, что Брунгильда, Эброин пытались уничтожить разделы, но тщетно. На государство продолжали смотреть, как на вотчину.
Короли носят длинные волосы. Их остригают, когда короля хотят лишить царства. Другой эмблемой короля является копье. В остальном он заимствует костюм у римских и византийских императоров. Так, Хлодвиг носил пурпурную тунику и диадему. Дагоберт принимал аудиенции, сидя на золотом троне
[380]. Короля именуют Sublimitas vestra (ваше величество), Excellentia vestra (Ваше превосходство), сам он говорит о себе Clementia nostra. Люди королевства называются его подданными — subjecti; сам он именуется dominus — господин
[381].
У королей есть столица. Но обыкновенно они живут в какой-нибудь любимой вилле со слугами и антрустионами. В одной из комнат виллы заперта сокровищница, содержащая слитки золота, разнообразные монеты, драгоценные камни, шелковые пурпурные одеяния. Знаменитейшими были виллы Берни-Ривьер у Суасена, Мале-ле-Руа у Санса, Марленгейм в Эльзасе
[382].
Вокруг вилл раскидываются огромные леса. Король охотится с увлечением, пирует без меры. Впрочем, он склонен и к более возвышенным наслаждениям: он имеет при себе поэтов, воспевающих ему хвалы. Вспомним Фортуната с его Амурами и Венерами. Варвары любят эти мифологические декорации. Им льстят сравнения с библейскими королями и римскими императорами. «Ваше долготерпение достойно удивления, — говорит Фортунат Хариберту, — ваше милосердие равно милосердию Давида, вы судите с мудростью Соломона, ваше благочестие напоминает Траяна».
Король имеет равную власть над франками и галло-римлянами. Быть может, вначале он правил ими на разных основаниях, но вскоре это различие исчезло, и он властвует над всеми одинаково, по праву завоевания.
Он издает и исправляет старые обычаи варварских племен; не создавая их заново, он один имеет право их кодифицировать и своей санкцией придает им новую силу. Он уничтожает или смягчает обычаи, противные христианским предписаниям. Наряду с этими, особыми для каждого племени законами, он издает общие для всех эдикты.
Он — верховный судья. Суд является главной его функцией. В его отправлении он может преступить обычные правила, и в интересах государства и своих собственных, предать смерти опасных людей. Сам он не судится никем, кроме Бога. «Если ты, — говорит Григорий Турский, — нарушаешь правосудие, кто тебя покарает?.. Ты слушаешь нас, если хочешь, если не хочешь — кто осудит тебя, кроме Того, Кто сказал, что Он есть правосудие?»
