В ту же эволюцию втягиваются и королевские пожалования из собственных земель. Король начинает давать их только пожизненно. Даже более! Так как король, не в пример Церкви, которая не умирает, есть живое лицо, то его дар прекращается со смертью дающего, и возобновление бенефиция необходимо: как в случае смерти короля — со стороны нового короля, так и в случае смерти держателя — в пользу его сына. Так создается королевский бенефиций, появляющийся в начале VIII века — под конец меровингской эпохи.
Коммендация и бенефиций, в своем соединении, создадут под конец каролингской эпохи феодальный строй. Для него характерен еще один важный признак: передача в руки частных лиц государственных прав — суда, налога, военной службы. Она начинает совершаться уже в меровингскую эпоху: крупные собственники имеют юрисдикцию над сотнями и тысячами своих рабов, лидов и колонов. Государство еще сохраняет некоторые права: оно карает те преступления, которые оставляет безнаказанными господин, оно защищает против него колонов. Королевский чиновник проникает в его домены для суда, сбора подати и войска, но часто этот чиновник злоупотребляет своей властью, и вот собственникам удается добиться от короля хартии иммунитета, запрещающей чиновникам вступление в их домены. Иммунитет был третьим элементом феодального строя.
Само слово имело сперва тесный смысл свободы от налогов. Но ведь налог постепенно исчез, стало быть, эта привилегия представлялась бы совершенно бессодержательной в VII и VIII веках. Однако в эту пору слово иммунитет начинает получать иной смысл: оно запрещает графу и его чиновникам вступать на привилегированную территорию, пользоваться на ней гостеприимством, собирать налоги, призывать в армию, взыскивать fredus (штраф)
[419], судить.
Следует ли заключать, что отныне собственник привилегированной территории собирает налог для короля, созывает людей в королевское ostis (войско), посылает их на публичный суд, собирающийся вне домена? Некоторые теории представляют дело именно таким образом, полагая, что королевские права остались неприкосновенными, и что собственник — лично или через делегата (advocatus, vicedominus — в аббатских и епископских землях) делает то же, что делал граф. Это верно отчасти относительно войска, что же касается налога, то несомненно, что уже вначале (в силу специальных статей иммунитета на некоторых частях домена, а затем в силу естественного расширения — на всех его землях) собственник собирал налог в свою пользу. Кроме ценза и всевозможных повинностей, он захватил то, что еще осталось на его домене от functiones jjpblicae (государственных обязанностей): capitatio terrena (поземельный налог) и capitatio humana (поголовный налог), teloneum и пошлины, fredus и heribann. Далее, так как граф не судит на иммунитетной земле, — собственник подчиняет всех ее обитателей своей юрисдикции и к правам вотчинной юстиции присоединяет права королевской юстиции, даже по отношению к чужим, совершившим преступление на его территории. В конце концов, государственные трибуналы будут компетентны только в случае преступлений, совершаемых жителями иммунитетной земли вне этой земли, и в гражданских тяжбах между ними и иностранцами, если последние являются ответчиками.
Самому королю не возбранялся вход на иммунитетную территорию. Он всегда мог потребовать в ней гостеприимства, мог вершить в ней суд и т. д. Но при увеличении числа подобных территорий мог ли он осуществлять фактически эти права? В итоге иммунитетная территория оказывалась совершенно независимой.
Иногда иммунитет простирался только на определенную территорию, но чаще он давался владельцу, церкви или монастырю, на все их имущества, часто даже заранее на те, которые будут приобретены. Потому неудивительно, что собственность иммунитетов росла: чтобы спастись от тирании жадного чиновника, частные лица отдавали свои имения Церкви или светскому владельцу, обладавшему иммунитетом, и затем получали их обратно в виде бенефиция.
Таким путем в VII и VIII веках создались островки, где сеньор-собственник под призрачной властью короля осуществляет все королевские права: он судит, собирает налог, и если еще не имеет права войны, то все же нередко поддается искушению двинуть те отряды, которые собраны им для королевской армии, на своих соседей, в целях захватов или мщения. Начинается полное смешение суверенитета и собственности. В иных областях скучивается немало таких доменов в одном месте
[420]. В верхней долине Мерты пять аббатств, составляющих своим расположением мистический крест, все разом получили иммунитет и приобрели в собственность всю область.
Но феодализм будет основываться не только на смешении собственности и суверенитета. Феодальный сеньор будет обладать регалиями на землях, не принадлежащих ему на правах собственности. В меровингскую эпоху король часто предоставляет такие регалии аббатствам, Церкви и частным лицам. Он избавляет их от уплаты такой-то пошлины на определенной территории или во всем королевстве, иногда дает им эту пошлину, таможенный сбор, доходы с того или иного монетного двора. Так, Дагоберт подарил Турскому епископу городские налоги, и так как их собирает граф, то епископ претендует назначать графа. Таким образом, Тур становится духовной сеньорией. Подобные уступки редки еще в меровингскую эпоху. Со временем они умножатся, и в итоге — большинство государственных прав окажутся в руках частных лиц. Господствующим фактом этой эпохи было разложение публичной власти. Меровингские короли, за редкими исключениями, не подымались до отвлеченной идеи государства, не понимали королевскую власть, как безличную магистратуру, обязанную обеспечить порядок и общее благо. Они смотрели на королевство, как на частную собственность, которую делили по усмотрению, подготовляя этим полное разрушение монархии. Королевские чиновники считаются слугами короля, а не государства. Налоги не являются взносом отдельного лица на общие нужды, это — поборы на личность государя, наполняющие его сундуки. Суд является для него и его слуг средством наживы и орудием мести врагам. Армия есть дружина короля, которую он водит на своих врагов вне или внутри государства.
Конечно, римские учреждения, погибающие при Меровингах, не могли быть спасены, но они ничем их не заменяют. Из германских учреждений и нравов они сохраняют только обычай личных отношений человека к человеку. Вместо подданных государства, имеются клиенты — «верные», вместо королей — глав государства имеются сеньоры, вожди клиентелы. Чтобы создать и поддержать эту личную клиентелу, главную опору во время войны, они раздают земли государства и свои собственные, регалии, иммунитеты, растрачивая публичное достояние. Наступит момент, когда им нечего будет дать, и меровингская династия кончит банкротством. В это время устанавливается режим личных отношений, практикуемый магнатами, Церковью и королем, и создает по всей Галлии частные союзы, которые базируются на земле. Совершается переход от римской! централизации к феодальной полиархии, от общей жизни, от которой осталось I лишь смутное воспоминание, к жизни местной с узким горизонтом, который! тесно смыкается вокруг средневекового человека.
