Из смешения этих элементов создалось меровингское искусство.
Светская архитектура в эту эпоху по-прежнему представлена виллой. Современные писатели почти всюду описывают ее, как пышный дворец (aula) с портиками, банями, парками, бассейнами и водопадами. Епископ Трирский, Ницетий, имел такой дворец на одном из утесов над Мозелем, высотой в три этажа, поддерживаемый мраморными колоннами, с оружейной залой и капеллой в башне. Пред нами уже первоначальные очертания феодального замка.
Но меровингская архитектура была, по преимуществу, церковная. Церкви IV и V веков, наскоро построенные и большей частью сгоревшие, лежали в развалинах или были недостаточны для растущей массы верующих. Всюду воздвигаются новые храмы, реставрируются и расширяются старые. Короли и епископы руководят движением. Закладка происходит с большой торжественностью: присутствует духовенство и народ, поют гимны. В ряду королей усердными строителями были Хильдеберт и Гунтрамн, в ряду епископов — Григорий Турский и Леонтий Бордоский.
Знаменитейшими базиликами были: базилика Мартина Турского, построенная в 470 году епископом Перепетуем на месте скромной капеллы, клермонская, воздвигнутая епископом Намацием, нантская — постройки епископа Феликса, Сен-Жермен де-Пре у Парижа, сооружение Хильдеберта; лионская — епископа Пациана. Сидоний Аполлинарий описывает в своих стихах эту базилику, «встречающую своим высоким фасадом солнечный восход»; Сона катится у ее подножия, «хор гребцов, склонившихся к веслам, шлет Христу размерную песню, тогда как с берега несется ответ: "алиллуия!"».
Ни один из этих памятников не сохранился. Остатки этой эпохи можно видеть только в крещальне св. Иоанна в Пуатье, части крипты св. Павла в Жуарре и св. Лаврентия в Гренобле. Чтобы составить себе представление о меровингских базиликах, надо обратиться к текстам писателей, которые их видели, и к современным им базиликам Италии. Они сохраняют план прежних церквей: атриум, нартекс, три нефа. Поперечный неф пересекает их перпендикулярно, придавая зданию вид креста. Место пересечения венчается башней, дополненной деревянным павильоном (turritus, apex, arx), в котором видят варварское дополнение к типу латинской базилики. В VI и VII веках эта башня служит фонарем. Позже на нее повесят колокола. Чаще всего церковь воздвигается на могиле святого. Тело святого полагается под алтарем в крипте, являющейся либо подземным склепом, либо покрытым сводами сооружением, куда могут проникать верные
[438].
Красивые, но довольно малые меровингские церкви строятся из небольших камней, проложенных кирпичами. Потолок деревянный, стропильный, крыша железная. Но под варварским влиянием все чаще строятся деревянные церкви, особенно на севере и в центре.
Впечатление этих базилик дополняется внутренним убором. Колонны, делящие нефы, украшены капителями и часто несут на себе кафедры. Стены покрыты позолотой и шелковыми тканями. Окна украшены стеклами, где рука искусного художника «пленила свет». Полы бывали мозаичные. Современные писатели восторгаются этим убором, «напоминающим храм Соломона». Но он на большую половину заемный; колонны украдены из ограбленных античных храмов, их капители обезображены ради строительных соображений, шелковые материи привезены с востока. На деле декоративное искусство было в глубоком упадке.
Особенно жалкой представляется скульптура. Мы находим в ней декоративные мотивы, заимствованные у варварского искусства (ломаные линии, зигзаги, спирали, плетенье), у восточного (маргаритка, шестигранная звезда, плетенка, улитка, лилия, пальметта, пиковый туз), у христианского (рыба, якорь, крест). Но исполнение грубо-неуклюже. Фигуры едва выделяются, растения и животные настолько условны, что их едва распознаешь.
Это можно заметить на саркофагах. Григорий Турский сообщает нам о саркофагах Клермона и Дижона, «из паросского мрамора, чудесно изваянных, представляющих чудеса Христа и апостолов». Их было так много, что он думал было написать их историю: один из них привезен из Италии, другие местного производства. Мы знаем две школы Галлии: одна — арльская IV–V вв., работающая римскими приемами, другая — юго-западная VI и VII вв. Растущее варварство ясно чувствуется, когда переходишь от одной к другой. Если некоторыми мотивами юго-западные саркофаги и примыкают еще к классическим традициям, — они резко отличаются от них выбором сюжетов, преобладанием растительного орнамента и особенно неумелой работой резцом.
Что касается живописи, от которой не сохранилось ничего, — она изображает сцены из жизни Спасителя или святого, которому посвящена была церковь. На стенах турской базилики изображено было, как св. Мартин исцеляет прокаженных, делит свой плащ, отдает свою тунику, воскрешает мертвых, срубает сосну, низвергает идолов, обличает ложного мученика. Григорий Турский рассказывает, что жена епископа клермонского, Намация, построили за городом базилику и велела живописцам расписать ее событиями из жизни святых. «Она держала на коленях книгу, читала из нее истории прошлого и указывала живописцам, что они должны изобразить на стенах». Поэты сочиняли подписи, объясняющие народу смысл этих историй. До нас дошли подписи Фортуната в турской базилике.
В меровингскую эпоху мертвых хоронили в одеянии с оружием и украшениями: кольцами, браслетами, пряжками, ожерельями, серьгами. В этом похоронном приданом особенно тщательно отделаны две вещи: фибула и аграф. Орнаментация их разнообразна: тут геометрические и цветочный мотивы — лошади, змеи, фантастические животные, как гриф, птица с большим глазом и кривым клювом, человеческие головы, иногда — крест и рыба. На бургундских аграфах изображается Даниил с двумя львами. Работа крайне варварская. Церкви хранили чаши, ковчежцы, вотивные венцы, оклады для Евангелия. Многие из этих предметов украшены «перегородчатым стеклом» — opus inclusorium
[439], а еще чаще эмалью, перегородчатой (email cloisonné)
[440] или выемчатой (email champlevé)
[441]. Это искусство, созданное, чтобы поражать взор, очень ценилось меровингскими королями. Григорий Турский рассказывает, что Хильперих, показывая ему золотое блюдо в 50 фунтов, сказал: «Я сделал его, чтобы придать блеск народу франков. Я сделаю много таких, если Господь продлит мне жизнь». В Париже золотых дел мастера занимали лавку на Соборной площади. Из них знаменитейшим был св. Элигий
[442]. Родившись вблизи Лиможа, он учился у тамошнего мастера Аббона, поступил на службу к Хлотарю II, потом к Дагоберту, работал над гробницами св. Германа, св. Женевьевы, св. Дионисия, св. Мартина, назначен был епископом Нуайона и умер в 665 году. Ему традиция приписывает до 20 произведений, между прочим бронзовое золоченое кресло, так называемое «кресло Дагоберта» (ныне в Национальной библиотеке), шелльскую чашу, крест и чащу из нефрита в Сен-Дени. Кажется, средневековье окрестило его именем все лучшие произведения древнего ювелирного мастерства. Во всяком случае, меровингское ювелирное искусство тесно связано по сюжетам и приемам с варварским. Вещи аналогичного характера находили и вне Галлии, и многие их мотивы идут из Персии: их принесли варвары во время своих далеких эмиграций.
