При Каролингах, как и при Меровингах, война была насущной функцией государства: она велась непрерывно, и ее театр раскидывался за Альпы и Пиренеи, на Эйдер и Нижний Дунай. Самой трудной задачей каролингского правительства было удовлетворение военных нужд. Здесь на основной фон меровингских учреждений наслаиваются очень значительные изменения.
Войско собирается путем heribanna — т. е. призыва на войну. Он разносится специальными глашатаями по стране или сообщается путем писем графам, епископам, аббатам и посланцам. Все эти начальники передают призыв всем, кто повинен откликнуться на него, и кого они заранее должны были предупредить: «Пусть все будут наготове, чтобы без замедления двинуться в Италию; на другой день утром — если приказ придет вечером, и вечером того же дня, если приказ придет утром». Так пишет «посланец», архиепископ Трира, после того, как он получил «от государя императора грозное повеление — terribile imperium — предупредить всех, кто живет в пределах его missaticum. До нас дошла одна из таких призывных грамот, направленная к Фульраду, аббату монастыря св. Квентина (Saint-Quentin). Она гласит следующее:
«Знай, что мы назначили в этом году наше собрание в стране саксов, в восточной части, на реке Боте (Бода), в месте, называющемся Старасфурт. Посему мы приказываем тебе явиться в это место 15-го июня в сопровождении всех твоих людей, хорошо снабженных всем и хорошо вооруженных, чтобы ты мог отправиться в оружии туда, Куда нам угодно будет тебя послать… Мы настойчиво повелеваем тебе — для внушения другим, чтобы ты в добром порядке отправился в указанное место кратчайшей дорогой, не беря ничего у населения, кроме травы, дерева и воды, которые тебе будут нужны. И пусть люди твоего отряда идут с телегами и всадниками, не разделяясь все время до места сбора, чтобы в отсутствии начальника люди не делали зла».
Отстающих наказывают тем, что за каждый лишний день пути их лишают на день мяса и вина; тех же, кто совсем не явился — штрафом, пропорциональным их состоянию, но всегда огромным, что видно из запрещения сборщикам этого штрафа «снимать платье с жен и детей провинившихся».
По дороге отряды, как видно из приведенного текста, имеют право на топливо, воду и сено. Но больше они не получают ничего. Они должны брать с собой припасов на три месяца, оружие и одежду — на шесть месяцев. Всякий воин должен иметь щит, копье и меч, лук с двумя тетивами и 12 стрел. Запрещается заменять лук палкой. Самые богатые (те, которые владеют 12-ю манзами) должны иметь, кроме того, панцирь — brunia; графы и представители епископов и аббатов — панцирь и шлем. Некоторые солдаты снабжены пращами, камни для которых везут на мулах. Несомненно, установлен и обязательный контингент лошадей. Графы везут целые запасы: трех родов топоры, буравы, струги, лопаты, заступы, телеги, на которые грузились эти орудия, и все, что нужно для починки оружия, для постройки укреплений, судов и мостов, для осады крепости.
На ком лежала эта дорогостоящая и тяжелая военная повинность? В каролингскую эпоху она (и это — интересное нововведение) лежит на земельной собственности. Но мелкий собственник не может нести всех расходов: было бы в этом вопросе слишком несправедливо не считаться с имущественным неравенством. Другое неравенство, которое приходилось учитывать, была относительная дальность расстояния, какое приходилось проходить призванному. Карл постарался принять во внимание все эти обстоятельства при установлении своих военных порядков. Среди его капитуляриев нет такого, который давал бы цельную картину его военной системы, но общие тенденции ее ясно видны во многих из них.
Он редко обращается к общему призыву, который скоро истощал бы страну. Нам известны такие призывы только в 773 году (во время лангобардской войны), в 775 году (во время саксонской войны), в 792 году (для похода в страну аваров). В капитулярии 807 года регулируется военная повинность в зависимости от расстояния: саксы будут посылать одного воина на шесть человек против аваров и арабов; в войны с чехами они пошлют одного на трех. Против сорбов должны идти все. В обычном порядке против саксов идут франки; баварцы и лангобарды — против аваров; аквитанцы, готы Септимании, жители Прованса и Бургундии — против испанских арабов; восточные франки, саксы, аламанны и тюринги — против славян. В том же капитулярии 807 года Карл постановляет: «Всякий, обладающий 3-мя манзами, должен идти на войну. Из двух собственников, имеющих каждый по 2 манза (либо — если один имеет два и другой один) идет на войну тот, который лучше годится для этого; другой его экипирует. Из трех собственников, владеющих каждый одним манзом, идет один, а два другие его экипируют. Владельцы ½ манза слагаются впятером и экипируют шестого такого же владельца. На следующий год повинность военной службы связывается с единицей в 4 манза. Размеры ее бывают больше или меньше, в обратной зависимости от числа людей, требуемого военными обстоятельствами данного года»,
Все эти меры имеют в виду, очевидно, облегчить свободного мелкого собственника. Из тех же соображений, вероятно, Карл связал воинскую повинность с движимой собственностью. По капитулярию 807 года, каждые 6 человек, хотя и не имеющие земли, но обладающие 5-ю солидами каждый, а все вместе — 1½ ливрами, должны выставить из своей среды одного вооруженного воина.
Но если бы в армию брали только вполне свободных и людей, обладающих свободной собственностью — военные кадры не были бы заполнены: набор не захватил бы ни тех людей, которым богатые собственники дали земли, в качестве бенефиция, ни тех, которые отдали свое именье Церкви или сильному человеку и получили его обратно в качестве бенефиция: в этих обоих случаях не было ведь ни полной собственности, ни полной свободы.
И Карл решается на важное нововведение: он призовет на военную службу своих бенефициариев, а потом и бенефициариев всех крупных собственников: «Пусть всякий свободный человек, имеющий 4 манза на правах полной собственности, или в качестве бенефиция от кого бы то ни было (sive de alicuius beneficio), экипируется за свой счет и идет на войну, либо со своим сеньором, если последний идет на войну, либо с графом» (in hostem pergat sive cum seniore suo, si senior eius perrexit, sive cum comite suo). Таким путем император привлекает рекрутов, которые ускользнули бы от него, но вместе с тем он легализирует бенефиции, бессознательно содействуя таким образом насаждению феодального строя.
Несмотря на все принятые меры, военная служба разоряла мелкого собственника. «Чтобы избежать службы в армии и всякой иной службы королю, — свидетельствует сам царственный законодатель, — а вовсе не из благочестия, многие свободные люди посвящают жизнь свою Богу». Карл видит себя вынужденным запретить это. С другой стороны, все вышеизложенные сложные правила военной службы давали повод к злоупотреблениям. «Бедняки жалуются, — замечает император, — что если кто из них не хочет отдать свою собственность епископу, аббату (т. е. ближайшему «сеньору»), графу или сотнику, — они ищут повода сдать его в военную службу, и в конце концов, разоренный, доведенный до нищеты, он поневоле отдает или продает свое имущество. Те же, которые (вовремя) отдали его, спокойно сидят дома». Далее, если император, с одной стороны, стремится привлечь всех к военной службе, то с другой стороны, он многочисленными привилегиями сам освобождает от службы многие монастыри и их население. Вслед за ним графы освобождают, кого им вздумается, по пристрастию или за деньги. Они имеют для этого законный повод, ибо им разрешается оставлять дома нужное число людей для защиты их дома и семьи.
