Верцингеторикс вернулся было к выжидательной тактике и партизанской войне. Он хотел протянуть ее до зимы, которая должна была довершить поражение римлян. Неясно из «Комментариев», почему внезапно он нарушил этот план. Очевидно, он хотел воспользоваться трудным отступлением Цезаря, чтобы покончить войну разом с помощью прекрасной конницы, которую дало ему присоединение знати. Но и Цезарь набрал конницу в Германии. Столкновение кончилось поражением галлов. Быть может, на решение Верцингеторикса повлияло поведение знатных эдуев. Изменяя ранее Риму, они рассчитывали получить гегемонию в освободительной войне. Когда же общий съезд в Бибракте передал власть достойнейшему, — они опять начинают искать милости Цезаря. Им готова была подражать аристократия и других племен. Это, очевидно, и заставило Верцингеторикса ускорить события. Армия галлов укрылась в oppidum Алезии на вершине холма, который теперь называется Монт-Оксуа (Mont-Auxois). Верцингеториксу следовало здесь, как и в Герговии, расположиться вне осажденного города, но он в общем расстройстве, вызванном поражением, считал нужным укрыть за укреплениями главную массу своей армии. Спрашивается, почему засел туда он сам, когда не мог не понимать, что только он один был способен удерживать от разложения элементы восстания в стране? Причиной этого решения, как можно догадываться, был страх, что он потерял бы свою популярность, которая была его единственной силой, если бы показался уклоняющимся от почетного и опасного поста. Он удовлетворился тем, что через послов обратился к Галлии с воззванием, горячее воодушевление которого трогает нас даже в холодной передаче Цезаря, а затем он думал только о том, как защититься против осадных сооружений врагов, в которых развернулось все искусство римских инженеров. Цезарь построил огромные земляные укрепления — не для того, чтобы атаковать, а для того, чтобы самому закрыться от атаки со стороны осажденных и от приступов извне. Он ждал, что голод сделает свое дело. Хотя Верцингеторикс навряд ли имел те 80 000 воинов, которые ему приписывают «Комментарии», но через 30–40 дней припасы были истощены, и уже арверн Критогнат предлагал есть человеческое мясо, когда прибыла вспомогательная армия.
Она была многочисленна, но заранее обречена на поражение. Эдуи не решились захватить командование целиком, но им удалось его разделить между арверном Веркассивелауном, атребатом Коммием, с одной стороны, — людьми, одушевленными горячей ненавистью к чужеземному, а с другой — двумя главными представителями своей знати — Эпоредориксом и Виридомаром, людьми двуличными, предателями галльского дела, как недавно они были предателями римского. Эти четыре полководца вдобавок зависели от совета из представителей civitates. Ясно, что атака, веденная вяло, без надлежащего единства, потерпела наудачу, несмотря на мужество воинов. Вожди эдуев заметно бездействовали, тогда как Веркассивелаун разрывался в отчаянных усилиях. После трех дней несчастных сражений огромное войско растаяло и рассеялось во все концы Галлии (50 г.).
Когда Верцингеторикс увидел исчезновение силы, на которую возлагал последние надежды, он собрал товарищей и предложил им принести его в качестве искупительной жертвы, или убив самим для удовлетворения врага, или выдав живым мщению римлян. Цезарь не говорит, как было принято это предложение. Он сообщает только, что он сам у парламентариев, пришедших говорить о сдаче, потребовал выдачи оружия и вождей. Он не сообщает о том, что произошло между ним и славным побежденным. Другие историки передают сцену встречи с разными вариациями. Плутарх изображает, как Верцингеторикс на боевом коне в парадном одеянии прискакал к Цезарю II, вручив ему оружие, молча сел у его ног. По Диону Кассию, в положении просящего, он напомнил ему о прежней дружбе. По Флору, он ограничился следующими словами: «Пред тобою стоит отважный, пред тобою, Цезарь, который отважнее всех». Он был привезен в Рим и брошен в темницу, где томился шесть лет. Он был выведен оттуда, чтобы украсить в 46 году триумф своего победителя, который стал владыкой мира. После того голова его скатилась под топором палача.
Падение Алезии означало конец галльской независимости. Поход 51 года представляет только ряд местных экспедиций. Главные племена положили оружие. Цезарь со своей обычной энергией являлся повсюду. Ряд мелких племен сдается или покоряется в битве. Остатки разбитой армии эбуронов укрылись в Укселлодуне и здесь показали последний пример геройской защиты. Осаждающие достигли цели, только переняв воду, которая снабжала город. Но пример этой кучки мог быть опасен. Цезарь не мог терять времени. Его управление подходило к концу, а в Италии надвигалась гражданская война. Чтобы отбить охоту к дальнейшему сопротивлению и запугать врагов, он велел отрезать руки пленникам. Эта отталкивающая мера, которую он впоследствии старался оправдать крайностью, произвела желанное действие: через год он мог, полный спокойной уверенности, перейти обратно Альпы (50 г.).
III. Характер и следствия завоевания
[51]Галлию покорила армия, никогда не превышавшая 11 легиондв, т. е. 70 000 человек. Страна была завоевана в течение 8 лет, точнее, 5 кампаний. Краткость этой войны удивляла древних, сравнивавших ее с завоеванием Испании, которое растянулось на 200 лет. Страбон объясняет это особенным характером, какой приняло у галлов сопротивление: оно быстро сконцентрировалось и было разбито одним ударом.
Не менее поражает быстрое подчинение галлов, их покорность после завоевания. Виновником этого был Цезарь. Он обладал всеми теми дарованиями, какие могут увлечь нацию блестящую и легкомысленную: милостью, личным очарованием, ореолом гения и славы он достиг, чего хотел. В несколько месяцев он объехал различные civitates, примиряя интересы, обезоруживая раздражение, не пренебрегая ничем, чтобы привлечь на свою сторону противников и осыпая милостями приверженцев. Эта политика принесла плоды, когда разразилась междоусобная война: Галлия встала на сторону своего победителя. В свое время она доставила ему помощь против себя самой, тем легче добыл он от нее солдат, чтобы идти на завоевание Рима и целого мира. Юго-запад и центр послали своих пехотинцев и стрелков, север — свою конницу. Из них-то он и образовал впоследствии тот легион Жаворонков, само имя которого напоминает любимую кельтскую птицу. Старые римляне негодовали по этому поводу, говоря, что он ведет побежденных при Алезии в новую битву при Аллии.
Движение, созданное Цезарем, не остановилось с его смертью. Сто лет спустя император Клавдий говорил в сенате: «Никогда с тех пор, как Галлия покорена была божественным Юлием, верность ее не поколебалась. Никогда, даже в самых критических обстоятельствах, не изменилась ее преданность». Итак, не все заключалось в личности Цезаря, и обращение Галлии имеет более глубокие причины.
Следует представить себе состояние страны и ее населения после ряда пережитых усилий и неудач. Борцы за национальную идею были мертвы или в плену, в изгнании. Образ общего отечества снова затмился. Римская партия внутри государств торжествовала. Предсказания сбылись, и римское владычество утверждалось с роковой, неодолимой силой.
