Источник римского права покоился в воле публичной власти. Оно вырабатывалось плебисцитами, сенатусконсультами, императорскими указами, решениями юрисконсультов, эдиктами преторов, а для провинций — первоначальным lex provinciae и эдиктами наместников. Впрочем, инициатива последних, как и преторов, заметно уменьшается в пользу императора. Их работа закончена, когда, по приказу Адриана, составлен был общий кодекс из их постановлений (edictum perpetuum) (131 г. по P. X.). Провинциальные эдикты составили достаточно полное законодательство, а исчезновение племенных обычаев делало ненужными новые добавления.
Как нам известно из юрисконсультов классической поры, т. е. конца II, начала III в. по P. X., в это время права свободных союзных городов и полномочия их магистратов оставались только воспоминанием. В их руках сохранилась лишь ничтожная компетенция. Главный авторитет сосредоточился в представителе центра.
Римляне различали imperium merum (полную власть), включавший ius gladii (право меча), т. е. уголовную юстицию, и imperium mixtum (смешанную власть), соответствовавший юстиции гражданской. Только проконсул обладал первоначально в провинции обеими властями в полном объеме. Но мало-помалу и легаты Августа, а также прокураторы большей частью получили ius gladii.
Наместник судил не только в главном городе области. Он открывал свой трибунал в различных пунктах в установленные дни. Такие заседания назывались conventus. Они привлекали большое стечение народа, которым наместник пользовался, чтобы вступать в общение с населением, узнавать его нужды, сообщать ему свои намерения, обнародовать указы императора. Уже Цезарь собирал такие conventus в промежутках между походами.
В Риме рядом со всяким магистратом при исполнении его функций стоял совет (consilium). Он помогал ему в освещении дела, но магистрат не был обязан следовать его указаниям. Сам император, когда творил суд, окружал себя советом из сенаторов и всадников. Совет наместника, а за его отсутствием, его легата, состоял из comites — его штата и видных людей провинции. Так влияние местного обывателя смягчало абсолютизм центральной власти.
К тем же следствиям вело учреждение так называемых iudices — судей. Их не следует смешивать с тем, что мы означаем этим именем ныне. Давно уже установился в Риме обычай, что магистрат, не имея возможности лично следить во всех деталях за ходом судебных дел, ограничивался предварительным расследованием фактов, выдвинутых истцом, притом не со стороны их верности или неверности, а с целью установить, под какое юридическое положение подходит дело. Установив это, он отсылал стороны к особо назначенному судье с формулой, содержащей решение вопроса. Задача iudexa тут соединяла в себе функцию судьи в нашем смысле и роль присяжного. Он проверял реальность факта II, установив его, применял закон. Вся эта процедура, называвшаяся «формулярною», распадалась, таким образом, на две инстанции: первая, так называемая in iure, перед магистратом, и вторая — in iudicio, перед делегированным судьей. Конечно, магистрат мог завершить все дело и сам, практикуя в таком случае систему, называвшуюся cognitio (расследование), но это встречалось редко и только в определенных случаях. Смотря по обстоятельствам, назначался один или несколько судей. В последнем случае они образовывали трибунал recuperatores (рекуператоров). История этого трибунала темна. По-видимому, сначала он был создан для разрешения споров между римлянами и чужестранцами, и в нем бывали представлены национальности обеих сторон. Потому-то в нем заседали, по крайней мере, два судьи, чаще даже три или вообще нечетное число.
Список судей первоначально составлялся в Риме ежегодно претором сперва из сенаторов, потом — из всадников, затем, после некоторых колебаний — из обоих классов вместе. Август создал новую категорию судей из лиц, обладавших половинным всадническим цензом. Так создались декурии, корпорации судей, включавшие римскую старую аристократию и новую высшую «буржуазию».
Формулярная процедура, перенесенная в провинции, дала возможность приобщить провинциалов к судебным функциям. Они осуществляли их, заседая в совете наместника, а в особенности, выполняя роль судей. К сожалению, по этому предмету у нас мало сведений. Одна нарбоннская надпись, относящаяся к 11 году по P. X., говорит нам, что Август расширил на плебейскую массу в городах право участия в суде, принадлежавшее до тех пор муниципальному сенату или сословию декурионов
[59]. В то же время, очевидно, под влиянием той же идеи, в самом Риме участие в судебных функциях было расширено за пределы сенаторского и всаднического сословия. К сожалению, мы не знаем, была ли вышеупомянутая мера проведена только в Нарбонне, или распространена и на другие провинциальные общины. Вероятно, список судей составлялся в провинции на тех же основаниях, что и в Риме: они брались из провинциалов, возвысившихся до звания римских граждан; в случаях же суда над Перегринами составлялся смешанный трибунал. При этом формулярная процедура применялась, по-видимому, только к гражданским процессам.
Благодетельным нововведением Империи было право апелляции. Сами римляне не знали его до тех пор. Республика знала апелляцию к народу, но народный суд скоро стал судом первой инстанции, который решал в окончательном порядке. Притом он судил только уголовные дела. Коллегия трибунов обладала правом вето, которое могло стать в ее руках правом кассации. Но ее функции были исключительно политические, и она выступала только по собственной инициативе. Право апелляции явилось следствием иерархического соподчинения публичных властей. Оно не сразу было систематически организовано. Сперва единственной апелляционной инстанцией был император, который мог в отдельных случаях, например, при жалобе на провинциального наместника, делегировать это право специальному комиссару, взятому из среды консуляров. Со временем постоянным делегатом в этой роли стал префект претория. Скоро почувствовалась необходимость посредствующих ступеней: была установлена апелляция от муниципального магистрата к провинциальному наместнику; от судьи к магистрату; от легата к проконсулу. Идя по ступеням, дело могло дойти до императорского трибунала. Впоследствии апелляция останавливалась на префекте претория. Формальности апелляции были очень просты, и «формулярная» процедура заменилась на второй инстанции прямой cognitio.
Наместник не мог налагать своей властью на римских граждан (кроме служивших в войске) самых тяжелых наказаний, как смерть, ссылка, вечные каторжные работы, конфискация имущества. Соответствующие дела судились народными судами в Риме или заменявшими их комиссиями (quaestiones perpetuae). Это правило еще соблюдалось в I веке по P. X., с некоторыми нарушениями, мотивировавшимися необходимостью быстрых репрессий. Однако оно не могло удержаться по мере того, как римское право распространялось в провинции. Граждане сохранили только привилегию освобождения от унизительных форм пытки, но и она исчезла, когда качество гражданина перестало быть исключительным отличием. Но это, впрочем, еще не создало равенства всех перед законом. На месте римской знати появилась новая аристократия — honestiores — более сановных и богатых людей, в отличие от низших — humiliores. Они не были подчинены специальной юрисдикции, как некогда римские граждане (это отличие сохранила только самая высшая знать, и оно было закреплено за ней в IV веке, но по отношению к ней все кары смягчались).
