Легенда о Мелькарте-Геракле занимает важное место в преданиях, связанных с Галлией. Бог-странник завоевал Ливию (Африку), пробил пролив, названный по его имени «вратами Геракла» (Гибралтар), прошел Испанию, поднялся на Пиренеи, углубился на север, затем возвратился к югу, где, сражаясь с лигурами, сыпал на них дождь из камней, которые и покрывают с тех пор равнину Кро. Затем он перебрался через Альпы и продолжал в Италии ряд своих подвигов.
В баснях скрывается ядро истины. Финикийская торговля проникала в глубь материка караванами. Самым нужным продуктом, который искали финикияне, были металлы. А Пиренеи, Севенны, Альпы изобиловали в ту пору золотом и серебром. Касситеридское олово, привозившееся к берегам Ламанша, подымалось по Сене и спускалось к Средиземному морю долиной Роны. Та же долина стала одним из путей прибалтийского янтаря.
Упадок Тира, начавшийся с VIII века до P. X., благоприятствовал распространению греков за пределы архипелага. В 578 году до P. X. родосцы основали колонию Rhoda (Рода) (ныне Розас) на юге Креусского мыса. За двадцать лет перед тем фокеяне заложили Массалию — Марсель.
История Марселя мало известна. Около 600 года до P. X. группа выходцев из Фокеи бросила якорь у берегов Лигурии перед скалистым мысом, напоминавшим странникам их родину. Основанная здесь колония дала в 542 году приют почти всему населению Фокеи, бежавшему в чужой край от владычества персов. К несчастью для переселенцев, центр тяжести исторической жизни еще раз передвинулся на запад, в бассейне Средиземного моря. В 574 году пал Тир, но на берегах Африки явился ему наследник. Восстанавливая в свою пользу власть, утраченную метрополией, Карфаген развил большую энергию и неожиданные средства. Этруски, которым, как и ему, грозили успехи греческого мореходства, предложили ему на помощь свой флот. Разбитые в водах Корсики в 537 году, фокеяне рассеялись: одни скрылись в Италию, другие добрались до Марселя. Впоследствии первые переселенцы были забыты, и основание Марселя приписано вторым.
Прошло 50 лет, занятых в рождавшемся городе бесшумной работой первоначального сложения. Когда в начале V века греки начали наступление по всей линии от Саламина до Гимеры (480 г.), Марсель оказался в боевой готовности. Борьба с Карфагеном снова возгоралась. Поводом для войны послужили столкновения между рыболовными судами. Неизвестно, когда она вспыхнула и долго ли продолжалась, но окончилась она торжеством массалиотов. Об их победах упоминает Фукидид. Страбон видел их трофеи в Марселе, а Павсаний нашел в Дельфах статую Афины Проное, посвященную памяти этой победы.
Здесь открывается великая эпоха в истории Марселя. Город мог уже не считаться ни с этрусками, ни с Карфагеном. Внимание Карфагена надолго было поглощено тяжелыми войнами в Сицилии и Африке. Флот этрусков был разрушен сиракузянами, и они уже слабели на суше перед наступательным движением Рима. Союз между Римом и Марселем напрашивался сам собою. Он и был заключен в первые годы IV века. Равно полезный для обоих государств, он давал одному поддержку сильного флота, другому — все средства первой военной силы в Италии.
Владения Марселя достигли наибольшего развития в VI веке до P. X. Они охватывали огромным полукругом пространство вдоль моря от Морских: Альп до Андалузии. Два порта Мелькарта-Геракла (Виллафранка и Монако) были передовыми постами города на востоке. Скоро они были затенены созданиями самого Марселя: портом Никеи-Победы (Ницца) и выросшим напротив Никеи Антиполисом (Антиб). Город Афины — Атенополис в заливе Сен-Тропез, Heraclea Caccabaria в Кавальерском заливе, счастливый город Ольбия, у Гиера, образовали крепкий пояс вдоль массива Морских гор. Кажется, массалиоты не соблазнились местоположением Тулона. Старое название Сиота — Citharista (Китариста) показывает, что их внимание скорее притягивалось этим местом, и действительно, Tauroentum (Тарент), наиболее крупное поселение между Ольбией и Марселем, находилось в 2 километрах отсюда.
На Лангедокском приморье, менее богатом естественными убежищами, выросла только одна, зато прекрасно расположенная колония «Доброй Судьбы», на мысе, получившем от нее свое имя — мыс Агд, одном из редких выступов, который представляет прибежище морякам, гонимым бурями в Лионском заливе. Далее у подошвы восточных Пиренеев врезается в сушу глубокая бухта Венеры — Port-Vendres (Пор-Вандр), захваченный финикиянами и перешедший к их преемникам.
Rhoda (Рода), несмотря на свое родосское происхождение, не смогла избежать подчинения фокеянам. Марсель владел в Испании и другими колониями: Emporiae (Эмпория), ныне Ампуриас, недалеко от обоих вышеупомянутых городов, Hemeroscopium (Гемероскопий), вблизи мыса Нао, Alonis (Алонис), точное положение которого осталось неизвестным, наконец, подле Малаги — Маеnаса (Менака) (Almunecar — Алмунекар); это имя, кажется, тождественное с Монако, обличает финикийское происхождение.
Каково бы ни было современное значение великого средиземноморского города, самый блестящий момент его истории относится к описываемому прошлому. Впрочем, старый город не мог бы сравниться с нынешним ни по величине, ни по количеству населения. Отступление моря, работы по урегулированию гавани так изменили его вид, что теперь трудно представить себе его на том узком и крутом полуострове, где он долго стоял, как непобедимая твердыня. С высот, на которых располагался старый Марсель и где высился его акрополь, он спускался скученными массами к Лакидону — «старой гавани», которая тогда была одной из самых обширных на свете, лучше всего укрепленных природой и искусством. Везде славились его верфи и арсеналы. В качестве практичных людей массалиоты широко тратились на такие постройки, но были скупы на другое. Частные дома строились вплоть до римского владычества из дерева и соломы. Единственные храмы, упоминаемые Страбоном, были святилища Артемиды и Аполлона. От них сохранилось несколько скульптурных обломков, интересных по своему характеру, времени и происхождению. Архаическая Афродита, находящаяся в Лионском музее, обличает руку ионического мастера середины VI века до Р. X. К той же эпохе принадлежит целая серия стел (47). Замечено сходство этих статуй с теми, которые найдены в Бранхидах, Дидиме и Кумах (в Малой Азии). Интереснее всего, что, судя по известняку, из которого они сделаны, марсельские стелы вывезены из восточной родины.
Освободившись от старых влияний, создал ли Марсель впоследствии свою местную школу ваяния? — Его монеты, которых сохранились богатые и поучительные коллекции, с точки зрения художественной имеют второстепенное достоинство. Оригинальность массалиотов не в искусстве, а также не в литературе, которая разовьется лишь позже с утратой ими независимости. Они выдвинулись в научных изысканиях. Особенно география обязана им могучим толчком, результаты которого были бы громадны, если бы действие его продолжалось.
IV век до P. X. является замечательной эпохой в истории географических открытий. Завоевания Александра расширили на востоке знакомство с обитаемым миром. Путешествие марсельца Эвтимена на запад вдоль Африки было дополнением путешествия Неарха по Эритрейскому морю. Два греческих флота одновременно появились у устьев Инда и Сенегала. Но слава Эвтимена бледнеет перед славой его соотечественника Питея. Повествование того и другого утрачено. О сочинении Питея мы знаем только из презрительных намеков позднейших географов. Но и по ним, наоборот, чувствуется величие его дела. Он выехал из Гадеса (Кадикс), следовал вдоль берегов Испании и Франции, посетил страну олова, проник в Бристольский канал, объехал Британию до Шотландии, вступил в Северное море, узнал «Кимврский полуостров», где отметил тевтонов и направился в Балтийское море. Но еще больше, чем смелость исследователя, удивляет научный дух, руководивший его предприятиями. Он отметил связь приливов с фазами луны, определил широты, фиксировал положение полюса II, основываясь больше на выкладках, чем на личном наблюдении или на смутных рассказах, констатировал явление долгих дней и долгих ночей в арктическом поясе.
