Северная диоцеза называлась Галльской, так как управлялась не викарием, а прямо префектом, жившим в Трире. К концу IV века эта диоцеза, соединенная с южной, поручена была управлению Вьеннского викария, который стал, под верховным надзором префекта, правителем всей Галлии
[157].
Мы даем ниже таблицу галльских провинций около 400 г. с перечислением их городов
[158].
II. Юстиция. Налоги
[159]Различные реформы были произведены и в области юстиции и налогов.
Формулярная процедура была уничтожена. Магистрат стал судить не только de jure, но и de facto (путем cognito extraordinaria — особого следствия). Прежде он это делал в исключительных случаях, когда сам находил желательным, но это отступление от правила осложняло в общем без того сложную систему. Конечно, магистрат не мог так же, как и прежде, рассматривать все дела самолично. Он должен быль передавать часть делегированным им iudices (судей). Но те стали сами компетентными в вопросах права, как и в вопросах факта. Прогресс кодификации права сделал возможной эту реформу.
При уменьшении размеров провинции уже не было нужды переносить заседания суда из одного большого города в другой. Губернатор судил только в своей резиденции, и истцы получали более скорый суд ценой некоторых передвижений со своей стороны. Механизм апелляции направился соответственно новой административной иерархии. Дела, судившиеся в первой инстанции губернатором простой провинции, восходили не сразу в Рим, как прежде, но шли сначала в метрополию диоцезы, к викарию, а если диоцеза управлялась прямо префектом претория — к префекту. Викарий и префект судили в последней инстанции. От одного нельзя было апеллировать к другому, и от того и другого в большинстве случаев нельзя было апеллировать к императору. Удержалась специальная юрисдикция в кругу фискальных вопросов, а также судебные привилегии военных и некоторых разрядов знати.
Правления Диоклетиана и Константина отмечены важными финансовыми реформами, которые вызваны были разными причинами — больше всего истощением государства бедствиями III века. Между тем новое устройство требовало огромного увеличения расходов. Чтобы выдержать их, необходимо было взять с населения налогами все, что оно могло дать.
Косвенные налоги эксплуатировались сравнительно не очень интенсивно. Налог с отпущений на волю давал мало с тех пор, как число рабов уменьшилось; налог на наследства, установленный Августом для римских граждан в виде компенсации за те льготы, которыми они пользовались — не имел смысла с тех пор, как все получили право гражданства. Оба эти налога были уничтожены. Сохранены были ввозные, дорожные и таможенные пошлины, а также налог на продажи. Государство удержало за собой соляную монополию, рудники и доходы с казенных имуществ.
Самым важным ресурсом являлся прямой налог, поголовный и поземельный.
Основа поземельного налога была изменена. Доныне земля облагалась по югерам (римской земельной единице), и каждый землевладелец платил пропорционально числу принадлежавших ему югеров. Диоклетиан установил деление земли на доли эквивалентной ценности, протяжение которых менялось в зависимости от качества земли. Такая доля, была ли она разделена или нет между несколькими владельцами, составляла единицу обложения — iugum или caput («соху»). Декурионы распределяли между совладельцами такого iugum, если их было несколько, части установленной цифры податей. Здесь заметна та же тенденция к упрощению, которую мы отметили в судебной реформе. В центре известно было число единиц обложения (iuga, capita — «сох») — всей Империи, каждой провинции, каждого городского округа. Раз установлена была общая цифра налога, тем самым устанавливалось, сколько платит каждая единица. Таким образом, в сборе налога не могло обнаружиться никаких ошибок иди недочетов.
Тот же метод прилагался к поголовному налогу. Он также основывался на единице обложения, которая называлась «головою» — caput и включала одно или несколько лиц. Это называлось capitatio humana (подушный налог), в противоположность к capitatio terrena (поземельный налог).
Неизвестно в точности, могли ли оба налога падать на одно и то же лицо. Впрочем, надо сказать, это — вопрос чисто теоретический, ибо мелкие собственники в изучаемую нами эпоху постепенно исчезают
[160]; что же касается крупных и даже средних, они принадлежат к классу, который был свободен от capitatio humana. Организация поголовного налога основана на принципе неравенства разных социальных категорий. Смысл его не в том, чтобы облегчить бедных и наложить большее бремя на богатых, а в том, чтобы у всех классов общества найти основание для притязаний фиска на прямое обложение. Безземельные платили поголовный налог, и capitatio humana превратилась таким образом в capitatio plebeia (налог с плебса). Она падала исключительно на плебс, на всякого, кто не является декурионом — т. е. на всякого несобственника — потому что всякий собственник составляет часть городской знати (курии). Однако городские плебеи обыкновенно избавлялись от capitatio humana. Они платили специальный налог — хризаргир (он уплачивается золотом и серебром, тогда как остальные могут уплачиваться натурой). Им облагалась индустрия и торговля, которые составляли главные занятия городского простонародья. Это прежний aurum negotiatorium (налог на торговлю), установленный или развитый при Александре Севере, который лег «конце концов на все виды труда до самых низших — за исключением только земледельческого труда. Capitatio plebeia, изгнанная из городов, пала на полевых работников, и так как мелкие собственники уступили место тому классу наследственных арендаторов, который получил имя колонов
[161], — то она пала именно на последних и косвенно на их хозяев, ответственных за них перед государством.
