Их жизнь направлялась императорскими указами. Таких указов сохранилось немало. Они составлены в весьма либеральном тоне и делают честь издавшим их императорам. Конечно, они не дают им прав concilia (совета) и не разрешают им ничего вне пределов права петиций, но они стремятся обеспечить их сотрудничество с центральной властью и поощряют всячески их работу, привлекают их к участию в вопросах фиска, администрации, частного права, принимают их ходатайства не только по поводу деятельности губернатора, но и по поводу общеимперской политики. Они заботятся о том, чтобы их обсуждения не стеснялись местными чиновниками и не скрывались от верховной власти. Они дают делегатам, посылаемым к императору с докладом о результатах их совещаний, все удобные средства сообщения и возможность легкого доступа. Их сессии остались периодическими — по-видимому, ежегодными, но можно было созвать и экстренное собрание путем петиций от имени провинции (т. е. от членов собрания), направленной к префекту. Он имел инструкцию не препятствовать собранию и назначал для него срок и место.
Представляется странным, почему влияние подобного учреждения свелось к ограничению отдельных злоупотреблений и оказалось бессильным перед главным злом, подтачивавшим Империю. Причина этого кроется в равнодушии населения, отвычке его от общественной жизни. Оружие, вложенное в его руки, оставалось неиспользованным, и рвение его приходилось подстрекать. II, однако, не одно население виновато в этой пассивности. Между ними и верховной властью стояло слишком много посредников, заинтересованных в том, чтобы скрывать истину. В этой промежуточной толще глохли вопли одних и добрые порывы других. Естественно, что в таких условиях управляемые воздерживались от компрометирующих жалоб и ограничивались банальными формулами официальной лести.
Число провинциальных собраний увеличилось вместе с числом провинций. Вероятно, каждая имела свое собрание (для большинства мы не имеем данных). Для Галлии есть только косвенные указания на существование трех собраний: 1) в 359 г. Нарбоннская провинция ведет процесс против губернатора — очевидно, от имени собрания
[178]; 2) надпись в стихах V в., открытая в Валентине (верхняя долина Гаронны) дает указание на собрание в Новемпопулании
[179]; 3) в одном письме Сидония Аполлинария упоминается о собрании Лионской 1-й
[180].
Диоцеза не имела такого правильного представительства, как провинция. Но в случае нужды она имела право его создать, как признано указом 382 г. (для Испании даже в 364 г.). О собраниях диоцезы мы узнаем только из одного нововведения, произведенного в начале V века при Гонории. Между 401–405 гг. префект Петроний настаивал на установлении ежегодных собраний галльской диоцезы. Проведение этой меры, прерванное нашествием 407 г. и узурпацией Константина и Иовиана, осуществилось в 418 г. эдиктом Гонория по совету префекта Агриколы: собрание должно происходить в Арле, куда только что перенесена была префектура. На нем должны быть представлены Вьеннская провинция, Новемпопулания, две Нарбоннские, две Аквитании, Морские Альпы
[181]. Собственно, это собрание представляет не всю Галлию, а только прежнюю Вьеннскую диоцезу. Вероятно, причина заключается в том, что римское владычество в Северной Галлии к 418 году было поколеблено. Арльское собрание, как и провинциальные, состояло из honorati округа и делегатов от принципалов (все они, конечно, не могли бы присутствовать), затем — судей — другими словами, губернаторов семи провинций. Все эти лица обязаны были в них участвовать под угрозой штрафа, и только губернаторы Новемпопулании и Аквитании 2-й, ввиду дальности, могли себя заменить уполномоченными. Заседания происходили не под председательством, а в присутствии префекта.
Много спорили о мотивах эдикта Гонория. А между тем они ясны из самого текста: если провинциальное собрание выгодно централизовало дела, избавляя этим отдельные города от издержек на посольства, а императора — от выслушивания многочисленных депутаций, то же самое делало собрание диоцезы на более широком районе, и если эта мера не была проведена в других местах, — на это всюду свои причины. Италия имела сенат, Африка, зависевшая частью от особого викария, а другой частью прямо подчиненная императору, не представляла настоящего единства. Испания и Германия находились, как и северная Галлия, в руках варваров. Тем больше должно было правительство интересоваться провинциями, которые и официально, и по настроениям остались рижскими, и укреплять взаимную связь, а также связь между ними и собою.
Эдикт 418 года на год опередил утверждение вестготов в Аквитании. Этот факт и сопровождавшие его смуты и были, вероятно, причиной неудачи реформы Гонория. Вопрос, функционировали ли вообще собрания диоцезы? На них можно найти один или два намека: в 455 году при воцарении Авита и в 468 году в процессе, учиненном против префекта Арванда перед сенатом
[182]. Но очевидное во втором случае, выступление органа диоцезы очень сомнительно в первом.
Собрания держались в стороне от революций как в III, так и в IV веке; и только в середине V века, среди смут, причиненных нашествиями, когда власти исчезли или были бессильны, — они расширяют свои полномочия и вмешиваются в чисто политические дела. Это и будет самый интересный период их истории.
II. Civitates. Муниципальный строй
[183]Если сравнить список civitatum в Notitia Galliarum с тем, какой можно было составить в начале императорского периода, мы заметим большую разницу. Одни из них исчезли, другие появились, но в общем число их выросло. Это увеличение получалось отчасти вследствие основания новых civitates или расчленения старых, отчасти вследствие присоединения к списку галльских civitates Agrippinensium, и Нуайон — civitates Equestrium. Некоторые римские колонии слились с соседними civitates или поглотили их в себе (Лион поглотил civitates сегузиавов). Некоторые из прежних civitates слились в одну (4 civitates в Грайских и Пеннинских Альпах составили однy civita) или были совсем упразднены. В итоге вместо 97 прежних получилось 114 civitates на всем пространстве галльских провинций
[184]. Особенно сильно были расчленены civitates севера и центра, как более крупные, ставшие на место больших племенных единиц. На юге расчленению подверглись только civitates вьеннцев и воконтиев, ибо в Нарбоннской римская колонизация совершалась слишком давно и интенсивно, чтобы на этой почве осталось место для новых единиц. Вряд ли можно приписывать императорам намерение уравнять территории civitatum. Они остались очень неравными. Территория Буржа, Пуатье, Безансона равняется двум или трем нынешним департаментам, в других случаях она равна одному департаменту или даже меньше (Bononia). Причиной увеличения числа civitatum являлось фактическое умножение городских центров, и наоборот: падение некоторых городских центров было причиной официального упразднения их в качестве политических единиц.
