Когда в IV веке, покидая Бордо, подвигались к Луаре, приходилось спускаться по Жиронде до Блавии (Блай). Отсюда направлялись по самой живой из галльских дорог, описанной поэтом Авзонием. По ней шел весь транзит Западной Европы с севера на юг. Первым этапом был здесь Сент — Mediolanum Santonum — столица племени сантонов, занимавших видное место в независимой Галлии. Сент вначале представляется самым счастливым, по положению, городом запада. Август мечтал сделать из него столицу Аквитании, очаг романизации. Прекрасный материал для этой цели представляла сантонская аристократия, спешившая использовать разнообразные пути карьеры, которые открывал ей новый режим. С самого начала благородные сантоны появляются в рейнской армии, во всадническом звании, а возвращаясь на родину, — с неменьшим рвением отдаются муниципальному служению. Это были самые послушные подданные Рима, самые ревностные миссионеры его культуры. Имя Юлий, присвоенное большинству из них, указывает на получение римского гражданства от членов династии Юлиев, многими даже — чем они очень гордились — от самого Цезаря. Выразительны в этом смысле их надписи. По ним можно проследить все переходные ступени, по каким проходил галл, превращаясь в настоящего римлянина (см. кн. III, гл. III, § 2). Вспомним историю рода Юлия Руфа, воздвигшего Тиберию, Германику и Друзу в 21 году по P. X. триумфальную арку, которая теперь перенесена ко входу в Сент. К той же эпохе относится постройка его амфитеатра, быть может, величайшего во всей Галлии. Этот блеск был недолговечен. Бордо скоро затмил Сент, но падение его было только относительным: его торговля при скрещении путей на Бордо, Пуатье и Периге должна была остаться интенсивной. Особенно цветущей была его промышленность. Его сукна соперничали с сукнами Лангра и Арраса. Наконец, он имел обширную территорию, плодородность которой вызвала в эпоху Цезаря жадность гельветов. По берегам Шаранты, на склонах Ангумуа разбросаны были многочисленные, смеющиеся виллы.
Аммиан Марцеллин, перечисляя — очевидно, в порядке их значения, города Аквитании, ставит Сент на 3-м месте после Бордо и Клермона, который называет уже не Augustonemetum (Августонемет), a Arverni (Арверны) (впоследствии Clarus Mons — Клар Моне). Хотя значение арвернов быстро пало, с того момента, как они должны были отказаться от власти над соседними племенами, но все же их город был одним из самых значительных. Они покинули тот oppidum, где чуть не повернулись судьбы Цезаря. Герговия опустела не сразу, как видно по найденным монетам, но столица арвернов переместилась к бассейну, очерченному высотами Пюи, на холм, вид с которого охватывает всю долину Лимани. Это — самая богатая часть Оверни. Клермонский архиепископ Сидоний Аполлинарий с любовью воспел «море жатв, чьи шумящие волны уплывают вдаль, — мирные волны, не несущие бурь и крушений; прекрасную страну, милую каждому путнику, богатое поле для жнеца и охотника; пояс гор с пастбищами, расстилающимися на их хребтах, с виноградниками, повисшими на их склонах, виллами, рассыпавшимися у их подошвы, и замками, венчающими их утесы; леса с их глубокими тенистыми приютами; полевые культуры под ярким солнцем, ручьи в расселинах почвы, реки в их скалистых ложах»
[211]. Конечно, не вся страна представляла такой вид. В местах с более суровым климатом долго сохранялись галльские привычки во всей их грубости. Люди продолжали зарываться в каменные хижины, в пещеры, вырытые в скале. Но в долине Алье благосостояние было очень высоко. Оно зависело не только от интенсивной земледельческой культуры, но и от высоко развитой индустрии. Целый ряд мастерских (Лезу, Тьер) вырабатывали терракоты, статуэтки, вазы, формы, расходившиеся на берега Рейна и в Британию. Другим источником доходов была эксплуатация целебных ключей: в Виши, Ройя, Мон-Дор, в Бурбули и т. д. Римские термы были предшественницами современных курортов. Римская Арверния не лишена была и обаяния умственной жизни. Студенты массами являлись в школы Клермона и Иссуара. Из их учеников следует назвать Сидония Аполлинария, а через 50 лет после его смерти в том же епископском дворце воспитывался Григорий, будущий епископ Тура, последний представитель классических традиций в варварской Галлии.
Недаром Клермон назывался в старину Augusto — nemetum (кельт. — храм). Здесь был центр культа национального бога, которого римляне отождествили с Меркурием. Завоевание не ослабило его почитания. Его святилище и после римских побед высилось на горе, царящей над городом II, быть может, ни одно римское или греческое божество не было окружено большим великолепием. Работы, произведенные в 1875 году на вершине Пюи-де-Дома, открыли остатки этого здания. Деталями конструкции и техники оно напоминает лучшие памятники августова века. По оригинальности плана и грандиозности размеров, оно единственно. На самой вершине горы, в центре обширного круглого плато высилась гигантская бронзовая статуя бога, — произведение грека Зенодора, знаменитого художника этой поры. По словам Плиния, она стоила 10 лет работы и 40 миллионов сестерций. Ни один колосс античной скульптуры не мог равняться с ней. Ниже развертывалась тройная ограда храма с его дополнениями. К нему поднимались по нескольким лестницам и террасам, которые усиливали грандиозный характер перспективы. Архитектурные обломки, куски драгоценного мрамора, вырытые из-под земли, свидетельствуют о роскоши убранства. Масса приношений говорит о множестве верных, стекавшихся сюда. Святилище Меркурия Арвернского было для галлов тем, чем для греков — храм Аполлона Дельфийского. Сокровища его были такой же приманкой для варваров, как и дельфийские. Григорий Турский рассказывает нам, как в III веке этот храм был разрушен шайкой аламаннов. Это был один из самых тяжелых разгромов, которые испытала Галлия.
На южном и юго-западном склонах Центрального Плато старые клиенты арвернов, веллавы, габалы, кадурки, рутены образовали вокруг них пояс народов — клиентов. Центром веллавов был Аникий (Пюи) и Дивона (Кагор). Столица габалов — Андерит, переименованная в Габалы, стоявшая на высоте Жаволь, потом была перенесена в Менд. От ее римского прошлого осталось довольно много следов. Эти четыре civitates соответствуют нынешним Веле, Жеводану, Руэргу и Керси. Эта местность была и осталась одной из наименее населенных во Франции.
И все же она не была вполне отсталой. Аристократия романизовалась здесь быстро: в Кагоре поставлена была статуя одному из граждан — жрецу алтаря Рима и Августа и потомку того самого Луктерия, под знаменами которого сражались последние борцы за независимость. В деревне Ланюэжоль (Лозер) сохранилась большая великолепная могила, обличающая у воздвигшего ее не только римские вкусы, но и большое богатство. В других местах сохранились обломки надписей, величиной букв своих свидетельствующие об огромных размерах гробниц, на которых они находились. Все эти города развивали известную промышленную деятельность. В Кагоре имелись фабрики полотна для парусов и белья. Габалы и рутены разрабатывали серебряные рудники, веллавы — железную руду. Овцы, пасшиеся на Косских горах, доставляли прекрасный сыр.
Петрукории, подобно другим племенам, с установлением римского мира покинули свой oppidum на вершине скалистого холма Экорнбеф и основали на правом берегу реки галло-римский город Везуна — ныне Периге, — почти равный ему размерами. Надписи упоминают о его термах, храмах, базиликах. Развалины его амфитеатра сохранялись довольно долго. В III веке город, подобно другим, сжался и концентрировался в одном из нынешних кварталов, сохранившем выразительное имя Сите. Он скрылся в стенах, мощные основания которых мы можем проследить, и в которые была включена масса полуразрушенного амфитеатра. Остатки старого города не уместились в этих пределах. Далеко вне их осталась огромная пустая башня, в которой с большим или меньшим основанием видят целлу исчезнувшего храма.
