Соседями петрукориев были лемовии, столица которых Августорит (Лимож), кажется, имеет менее блестящее прошлое. Памятники ее очень бедны. Более значительным представляется город пиктонов Лимон (Пуатье). Он упоминается у Аммиана Марцеллина на четвертом месте. Его памятники исчезли, кроме части амфитеатра, который стоял еще 40 лет тому назад.
Загадочными являются недавно открытые развалины Санксе. Отсутствие надписей не дает возможности высказать по его поводу ничего, кроме гипотез. Санксе — Sancium (Санкий) (по одной грамоте X в.) не являлся (как думали прежде) исключительно местом периодических собраний — политических или религиозных. Это — город, только что в нем частные жилища были более легкой постройки и не оставили следов. Сохранились лишь публичные здания: храмы, бани, даже театр, что свидетельствует о высоком развитии культурных потребностей в сравнительно безвестных городках.
С битуригами-кубами мы подходим к границам Аквитании. Их столица Аварик (Бурж) считалась при Цезаре красивейшим городом Галлии. Потеряв потом это значение, она все же занимала еще почетное место. Ее положение при скрещении двух диагоналей, перерезывавших страну с северо-востока на юго-запад и с северо-запада на юго-восток, обеспечивало ей в дорожной системе Галлии то самое место, какое унаследовал Вьерзон в теперешней железнодорожной сети. Кроме того, битуриги обладали богатыми сокровищами почвы и подпочвы.
Славилось их ткачество, их железные рудники, причем они не только добывали руду, но и умели ее обрабатывать. Наконец, они научились у соседей — эдуев искусству лужения. Вся страна имела вид металлургической мастерской. Это — те самые места, где ныне дымят трубы Буржа, Вьерзона и Крезо.
IV. Лионская провинция
[212]Лионская провинция представляет длинную полосу земли между Луарой и Сеной от высот Арморики до берегов Соны, полосу, рисунок которой получает свой смысл в общем плане Трех Провинций, в их отношении к общей столице. Менее выгодно очерченная, чем Аквитания, она отличалась от нее и в других отношениях: города более редкие и в общем менее блестящие, обличают жизнь менее изысканную, более близкую к галльским привычкам.
В нескольких километрах от Лиона начиналась страна эдуев. Она включала две непохожие области. Одна — это долина Соны, представляющая как бы продолжение долины Роны: плодородная, веселая, богатая виноградниками. Ее главными городами были, как и ныне, — Макон (Matisco) и Шалон (Cabillonum). Первый — торговый город, второй — военный пункт, отзывающийся уже близостью Германии, с его эпитафиями солдат и ветеранов. В Шалоне дорога раздваивалась, направляясь с одной стороны к Лангру, а с другой — к Отену. Дижон (Divio) был тогда незначительным городком лингонов, а большая дорога, связывавшая северо-западную Галлию с юго-восточной, проходила южнее, через страну верных союзников Рима. Когда перейдешь высоты, отделяющие Ден от Арру, на горизонте начинают вырисовываться линии Морвана — «Черных Гор» галлов. Они раскинули по четырем нынешним департаментам свои цепи, покрытые каштанами, буками, дубами, орошаемые ручьями, потоками, небольшими озерами. Лес и доныне остался глубоким и густым, тогда же он представлял непроходимую чащу, которая, примыкая к лесам Арденн и Центрального Плато, заканчивала водораздел между бассейном Роны с одной, и Сены и Луары — с другой стороны. Население, обитавшее в этих убежищах, позже других покинуло язычество. Памятники, воздвигнутые им своим богам, носят ярко-кельтский характер.
На пороге этой суровой и меланхолической страны вырос, как символ милости к верным подданным Империи, город Отен — цитадель Августа — Августодун. Монетная серия старого Бибракте останавливается на 5 или 6-м году до P. X. Очевидно, в этом году прежний oppidum был покинут окончательно. Отен был в несколько ином положении, чем открытые города Аквитании. В этом огромном лагере, укрепления которого уступами идут от Средиземного моря к Рейну, — столица эдуев заняла место, диктуемое ей географическим положением. Она оборачивалась лицом к Кельтике, как Безансон к Бельгике и Германии, составляя вместе с ним впереди Лиона первую линию обороны вокруг Нарбоннской. В его развалинах не заметно следов архитектуры III века. Здесь все обличает превосходную конструкцию эпохи Августа: прочные материалы, прекрасная техника, стиль ворот с верхней галереей на аркадах с пилястрами.
Отличная крепость Отен вместе с тем не уступает своей величиной и красотой самым блестящим городам южной Галлии. Его театр по размерам равнялся афинскому, эфесскому, смирнскому. Амфитеатр его уступал только римскому Колизею. Улицы, расположенные под прямым углом, имели ту, несколько холодную, но величавую правильность, которая характеризует быстро расцветшие города. Главная вела к так называемым воротам Арру. Шириной в 16 метров, она развертывала на расстоянии 1500 метров свою прекрасную мостовую и благородную перспективу своих зданий, частных и публичных. Из них самым замечательным и самым дорогим для обывателей были Scolae Moenianae (Школы Стены), получившие это имя от портиков с картой империи. Они усиленно посещались с начала I века — как явствует из событий, разыгравшихся во время восстания Сакровира — и делали из Отена первый культурный очаг Трех Провинций
[213].
Величие Отена быстро падает в конце III века, в событиях, оторвавших Галлию от римского отечества. Эдуи остались верны своему прошлому. Первые из галлов, получившие римское гражданство, «братья римского народа», они стали во главе движения, возвращавшего Галлию к единству Империи. Мы знаем, чем это кончилось: город был взят, сожжен и разграблен. Печальный вид явила после этого столь цветущая некогда страна (как это видно из описаний современного событиям ритора): деревни ее опустели, виноградники высохли на солнце или сгнили под дождем, нивы покрыты кустарником или залиты водой
[214].
