Этот блеск исчезает по мере того, как мы подвигаемся к югу. Распашка Вогез началась только при св. Коломбане — в конце VI века. Их пересекала только одна дорога через Савернское ущелье (Tabernae). Мы мало знаем о Туле, столице левков. Археологические находки здесь были обильны около простых виков: Назий (Не-о-Форж) и Гранда у Мааса. Лангр дал надписи и ворота III и IV вв. Это был довольно значительный мануфактурный центр. Его суконные фабрики соперничали с аррасскими, особенно по выделке плащей с капюшонами (cuculae), бывшими в употреблении и за пределами Галлии. Лангр был, впрочем, в течение II века превзойден Безансоном, — столицей секванов. Как и Лангр, он получил имя колонии II, вероятно, группу колонов. Во всяком случае, он всегда оставался крепостью, и галльский oppidum продолжал стоять на вершине венчающего его утеса. Он был слишком хорошо укреплен от природы, слишком удачно расположен между бассейнами Роны и Рейна, чтобы его решились уничтожить. Но ниже в изгибе Дуба создался другой город, который еще и доныне пробивается из-под накрывшего его современного Безансона. Сохранились его триумфальная арка, его театр. Инхересные раскопки восстановили лицо его Марсова поля (ныне Шамар). К северу от Безансона, недалеко от Монбельяра, многочисленные древности указывают на место Epomanduodurum (Эпомандуодур) — второго значительного города области.
На другом склоне Юры открывалась страна гельветов. После их поражения Цезарь обошелся с ними милостиво. Он отослал их на родину, обязав их быть только охраной против германцев, и ни он, ни его преемники не пожалели об этой великодушной политике: гельветы хранили верность, и даже в великом движении Верцингеторикса участие их было незначительно. Их территория была несколько обрезана со всех сторон. На севере, ради организации защиты левого берега Рейна — у них отняли угол, образуемый изгибом реки. На востоке августова Реция захватила большую часть нынешней Швейцарии
[219]. На юге Валлис сначала отнесли к Реции, потом к Пеннинским Альпам. Наконец, на западе колонии Augusta Rauracorum (Августа Равракорум) и Нион были вырезаны целиком из владений гельветов.
Нион на берегах Лемана вблизи Женевы и в соседстве с Нарбоннской Галлией напоминал блестящие колонии ронской долины. Как видно из его имени (Colonia Julia Equestris Noviodunum), он был основан до 27 года с помощью отряда солдат-всадников. Августа Рауракорум (Аугст) недалеко от Базеля — ровесница Лиона и также основана Планком. Только впоследствии она получила имя Августа. Она предназначена была служить поддержкой плохо еще организованной рейнской обороне. Сперва территории обеих колоний были невелики, и civitas гельветов покрывала всю центральную часть юрского плато с бассейном Рейсы. Ее столицей был Авентик (Аванш) на пути, который южнее раздваивался, направляя одну ветвь к Лиону, другую к Большому Сан-Бернару. Главное значение города обусловлено его положением на пути следования войск, и его развалины обнаруживают, что он сумел использовать это преимущество.
В течение века страна оставалась военной полосой, подверженной не только нападениям германцев, но и опустошениям альпийских племен. Против первых она была прикрыта легионом, стоявшим в Виндонисса (Виндиш), на слиянии Аара и Рейсы на полпути между рейнской и дунайской армиями. Неудивительно, что при таком положении эта крепость сразу затмила город Планка. Второго неприятеля сторожил ряд укрепленных постов вдоль военных дорог у входа в боковые долины, постов, всегда могущих подать друг другу руку. Гельветы участвовали в защите небольшими отрядами, которые они содержали на своей счет, под условием употребления их тут же на месте
[220].
Положение изменилось, когда римская граница перешла за Рейн. Это событие, совпавшее с превращением Авентика в Colonia Pia Flavia Constans Emerita Aventicum Helvetiorum foederata, открыло для гельветов эру мира и процветания. Это была пора романизации, правда, не везде проникшей на одинаковую глубину. Тогда как на юго-западе надписи часты, — на востоке и на севере они становятся относительно редкими и относятся только к чиновникам и солдатам. Доныне сохранившееся различие романской и немецкой Швейцарии восходит к древности, только вместо немецкой мы имеем кельтскую Швейцарию. Латинский язык удержался и при германском нашествии; кельтский, менее вооруженный для борьбы, уступил место языку победителя.
В германских провинциях немало поражает нас тот факт, что в них римская цивилизация гораздо более свободна от местной примеси, нежели в Белгике, Лионской и даже Аквитании: чистая латинская ономастика, преобладание латинских богов в местном пантеоне, римские мифологические представления: все это делает ее похожей на Нарбоннскую, только более грубую и варварскую. Но надписи и памятники не скажут всего. За этой декорацией мы находим непохожую на нее действительность. Если бы латинский язык и римские нравы пустили глубокие корни, они не исчезли бы бесследно. Латинская цивилизация не внедрялась постепенно, а налегла разом вместе с появлением армии и тех, кто шел ей вслед. Ветераны и купцы, основывавшиеся здесь, женились и составляли сильный и чистый латинский пласт, — но только на поверхности. В Галлии, как и всюду — армии, поставленные на границе, являлись, по отношению к провинциям, рамкой, бордюром, по-видимому, более римским, чем сами провинции.
Сделав армию постоянной, правительство Империи отвело для нее постоянные лагери — Castra stativa. Из них потом возникли города. Одним из интереснейших типов этой эволюции является Майнц. Его история есть история двух групп населения: военной и гражданской, эволюционирующих в противоположных направлениях, — вторая за счет первой, которая в конце концов будет поглощена муниципальной организацией.
Укрепленный лагерь, основанный Агриппой у слияния Рейна и Майна, потерял в 89 году половину своего гарнизона. У него, впрочем, еще оставался целый легион и вспомогательные отряды. Но вскоре сооружение и оборона limes вызвали выделение из них новых отрядов. Таким образом, местный гарнизон очень сильно уменьшился. С другой стороны административные должности в нем все умножались. Меры Септимия Севера завершили преобразование. До тех пор солдаты жили в казармах II, хотя им был разрешен брак, в низшей форме «конкубината», но они не смели жить со своими женами. Септимий разрешил им селиться вне ограды, и лагерь утратил свое значение. Покинутый солдатами, он стал только местом сбора, полем для маневров; он обстроился конторами, магазинами и т. п., занявшими место прежних казарм. Все это, однако, представляло довольно внушительный вид. К эпохе Северов следует отнести построение претория, дворца легата, базилики, «табулария» (здание архивов), терм, триумфальных арок.
Майнц получил имя от кельтского поселка Mogontiacum (Могонтиак), вблизи которого вырос лагерь. Здесь группировалось смешанное население, состоявшее из туземцев и римских граждан: поставщиков, промышленников всех родов и степеней, ветеранов. Большинство ветеранов и после окончательной отставки не уходило отсюда, оставаясь под покровом своего знамени, и не зная иного отечества.
