Д.М.: Вся история в «Жидком небе» – в стиле «Фэктори», нью-йоркской богемы, андеграунда. Неужели там это никак не увязывалось?
С.Ц.: Честно говоря, мне это никогда не приходило в голову. Если бы мне пришло в голову, что необходим эпизод с Уорхолом, наверное, я бы нашел какой-нибудь способ его впихнуть. Просто мне не казалось, что это нужно для картины. Это в моем характере, – я не рвусь использовать звезд. Очень известная история по этому поводу случилась на съемках «Жидкого неба»: мы снимали эпизод с туалетом в ночном клубе. Снимали в лофте, где я жил, и в этом помещении в то время была гигантская пустая стена. И вот – туалет, на стене должно быть граффити, которое, предполагалось, мы как-то сделаем. И мои сотрудники, моя жена Нина встретились с Китом Харингом
[26]. Кит Харинг сейчас – один из величайших художников эпохи. Тогда он был начинающим художником, про которого, тем не менее, было уже понятно, что это имя зазвучит. И они ему предложили создать граффити в нашем лофте, где будет сниматься туалет. Он сказал «Я это с удовольствием сделаю! Бесплатно. Но в этом туалете не будет ничьих граффити, кроме моих. Я распишу всю стену». Они пришли с этим ко мне. Я говорю: «Вы что, с ума сошли? Где вы видели туалет, где есть только один художник? Нет». А они: «Ты с ума сошел! Лучший художник хочет расписывать – ты отказываешься!» А я отказался. Результат был следующий: А) Кит Харинг остаток жизни со мной не здоровался. Б) Если бы эта стена была им расписана, я, продав эту стену сегодня, мог бы жить остаток своих дней припеваючи.
Д.М.: Кит Харинг был партнером Уорхола, другом.
С.Ц.: Может быть, был такой момент, но они, конечно, по возрасту очень разные были. У них разница лет в двадцать была. Они могли быть партнерами, конечно, но Кит был сам по себе очень знаменит, и это никак не было связано с Энди. А то, что они могли быть партнерами… Майкл Джексон был партнером «Битлз», и кто об этом знает?
Д.М.: Если бы тебе дали неограниченный бюджет, ты бы снял кино с двумя условиями – снимаем или «Жидкое небо-2», или «Sweet Sixteen»?
С.Ц.: Если бы мне дали… У тебя очень странная постановка вопроса! Если бы мне дали неограниченный бюджет, я бы снимал вообще что-то новое, – у меня есть достаточно сценариев для неограниченных бюджетов. «Жидкое небо-2» или «Sweet Sixteen»? Такой выбор?
Д.М.: Да. И неограниченный бюджет.
С.Ц.: На этот вопрос трудно отвечать, потому что он абстрактный. Наверное, разумнее было бы делать «Жидкое небо-2». Хотя, опять же, все равно «Sweet Sixteen» переписывать, так что, возможно, и его. Но надо было бы думать, что у меня сложится в голове лучше.
Д.М.: Какой фильм Уорхола ты считаешь самым удачным? В твоем понимании как кинорежиссера.
С.Ц.: Я боюсь, что это не поддается классификации. Все одинаково очень интересны, я не могу назвать один, конкретный. Но в смысле своей предельной идеологической формулы, как «Черный квадрат» Малевича, его лучшая картина – «Эмпайр», поскольку там вообще ничего нет, кроме одного небоскреба.
Д.М.: Пять часов? Или семь часов? Я не помню, сколько это длится.
С.Ц.: Я тоже не помню. Я, естественно, никогда все эти часы не сидел, но надо сказать, что были зрители, которые это делали.
Д.М.: Ты высидел хоть один фильм Уорхола целиком, от начала до конца?
С.Ц.: Возможно, да. Честно говоря, не могу припомнить, в каких обстоятельствах я их видел. Мир был совсем другой, не было видео тогда. Я должен был смотреть в каком-то кинотеатре. Я не помню, как это было.
Д.М.: Я-то высидел однажды «Девочек из Челси» пять часов, поэтому и спрашиваю. Но я три раза заснул. И три раза проснулся.
С.Ц.: Понимаешь, мне для этого не надо смотреть длинный фильм Энди Уорхола, я на большинстве современных фильмов, которые получают призы, засыпаю. И, честно говоря, это у меня на сегодня даже своего рода тест качества фильма, потому что фильм может получить всех Оскаров и все призы в Каннах, а я через пятнадцать минут засыпаю. А есть фильмы, на которых я, наоборот, просыпаюсь. И напряженно смотрю от начала до конца. Сегодня у меня два главных критерия оценки фильма: первый – если я не засыпаю на нем, и второй – если я помню его содержание на следующий день.
Д.М.: И я так понимаю, что длительность фильма к этому отношения не имеет?
С.Ц.: Никакого!
Д.М.: После успеха «Жидкого неба» ты виделся с Уорхолом? Он смотрел «Жидкое небо»?
С.Ц.: Я этого не знаю, потому что я с ним на эту тему никогда не разговаривал. Если я с ним виделся, то личных разговоров у меня с ним не было.
Д.М.: Это было на каких-то мероприятиях, вечеринках?
С.Ц.: Да. То, что с ним не разговаривал на эту тему – это точно.
Д.М.: Были мысли сотрудничать с ним после успеха «Жидкого неба»?
С.Ц.: Не было поводов к этому. Но почти в то же самое время, когда с ним виделся я, Комар и Меламид купили у него душу. Его душа была продана за какую-то небольшую сумму какому-то, по-моему, русскому коллекционеру, а сравнительно недавно какой-то коллекционер продал эту душу за гигантские деньги. Это, так сказать, сертификат такой они сделали, что душа продана.
Д.М.: Комар и Меламид – это же твои друзья.
С.Ц.: Да, у них был такой проект – покупка человеческих душ. И один из первых, у кого они купили душу, был Энди Уорхол. Энди легко откликался на такие предложения. Они его попросили – он продал.
Д.М.: А у тебя они просили?
С.Ц.: Душу? Нет. У меня не просили. Почему – не знаю. Могу позвонить Комару и спросить. Это было довольно-таки давно, может даже до «Liquid Sky», поэтому, может быть, моя душа не представляла такой ценности для них. (Смеются.)
Д.М.: Слава, ты отлично мне все рассказал. А как ты узнал, что Энди больше нет? Это личный вопрос, потому что я, предположим, знаю, как это узнал.
С.Ц.: Это было во всех новостях. Поэтому было трудно не узнать сразу. Услышал я это от кого-то конкретно или в новостях – не помню.
Д.М.: То есть четкого воспоминания, что вот в этот день умер Энди Уорхол, у тебя нет?
С.Ц.: Нет, у меня есть воспоминание, что я, естественно, разволновался, когда узнал, но от кого конкретно, не помню.
Д.М.: А я был не в курсе произошедшего, услышал это от американского студента, который меня огорошил во время нашего разговора о живописи. Он говорит: «А ты в курсе, что он умер?» Я был дико удивлен, потому что я этого не знал, в России же об этом никто не говорил.
С.Ц.: Потому что ты жил в России… Для тебя это было событие привнесенное, а я жил в Нью-Йорке, в том же городе, об этом кричали все вокруг, поэтому вспомнить… Это так же, как сказать, от кого я впервые услышал, что Сталин умер. Я не помню. Да, я прекрасно помню день, когда умер Сталин, но я не помню, от кого я это узнал.
