По ее телу снова волной прошла судорога.
Книжник прошелся пальцами по скользкой бугристой поверхности, нашел пульсацию и кивнул.
– Перетяните ниткой и режьте, – распорядилась жрица. – И заверни его во что-нибудь. Ему холодно.
– Дай-ка я его подержу, – попросил Бегун.
Теперь Книжник не колебался. Петля из лески перетянула трубку из плоти, сверкнуло лезвие, и пуповина упала между ног Сибиллы, как мертвая змея.
Бегун отошел в сторону и сел у костра, держа на руках мяукающий сверток.
Схватки возобновились, но на этот раз все случилось быстро. Матка вытолкнула послед, и Сибилла, окончательно обессилев, упала на спину. Кровотечение продолжалось, хоть не так, как в начале родов, но с каждой минутой шансов остаться в живых оставалось все меньше и меньше. Кровь нужно было немедленно остановить.
Для таких случаев у знахарок и шаманов всегда находились нужные травы. Белка тоже имела травы и мази про запас. Но у Тима ничего не было. Вокруг были снег, лед и грязь, а не фармерские летние луга, и взять лекарства было негде. Кровь и жизнь вытекали из Сибиллы по капле, и он ничего не мог сделать.
– У тебя есть иголка? – спросила жрица внезапно.
Книжник кивнул.
– Меня надо зашить. Сумеешь?
Вагина Сибиллы напоминала свежую рану со всех сторон, и что именно там можно было зашить толстой иглой и грубыми нитками, оставалось загадкой, но Тим снова кивнул.
– Дайте мне его к груди… и сделай, что я сказала. Зашей края раны, там где разрез. Я потерплю.
Бегун аккуратно передал ей новорожденного.
Вождь выглядел странно, словно оглушенный, и был совершенно не похож на себя обычного.
– Спасибо вам, – выдохнула Сибилла, закрывая глаза.
Она прижала ребенка к груди, малыш нащупал губами сосок, впился в него и замолчал. Жрица задремала. Осунувшееся лицо разгладилось. Она больше не внушала страх. Книжник вспомнил ту самую фотографию в старом журнале: счастливая женщина и упитанный малыш у ее груди. Новорожденный не походил на упитанного, но вот то, что промелькнуло в глазах Сибиллы… Что это было, если не счастье?
У Тима не было иллюзий – все это временно. Жрицы живут ради Беспощадного. Ради того, чтобы приносить ему жертвы. Родившаяся в Сити герла может стать жрицей, если повезет. Мальчик же может стать только воином или охотником. Жрицы не любят своих детей-мальчиков, они любят только Беспощадного и власть, для этого надо родить девочку, а продолжение рода с помощью челов – всего лишь досадная необходимость.
Но ему хотелось верить, что, несмотря на то, что родился мальчик, в глазах Сибиллы он увидел счастье и любовь. Иначе зачем было ее спасать?
Мысль показалась ему дурацкой, как неуместная улыбка, но он думал именно так.
В конце концов он и сейчас оставался восемнадцатилетним юношей, мальчишкой с внешностью взрослого мужчины. Оставался недолюбленным с рождения бэбиком, изгоем-тином, никому не нужным челом. Теперь его называли олдером. Злым демоном из сказок, слугой Беспощадного – пожирателем детей. Слугой Беспощадного! Тим не знал слова «ирония», оно ему не попадалось в журналах и книгах, но в полной мере чувствовал иронию ситуации, в которой находился.
Он с трудом разогнулся. Болела натруженная спина. Болела задница, отбитая на ухабах о твердое сиденье ган-кэрроджа. Ныли руки и шея, стучало в висках.
На улице шел снег с дождем. Ветер утих, но с неба лило, как осенью – потоком. Лило и тут же превращалось в ледяную корку, сковавшую землю. Спаси Беспощадный остаться без укрытия в такой ледяной ливень! Сам превратишься в ледышку! Но зато погоню можно было не ждать. Конечно, парни из Тауна очень хотели развесить их трупы на Мэйн-Бридж, но, похоже, готовы были от этого отказаться. По крайней мере сегодня.
Книжник полез в сумку в поисках ремонтного набора для защитных костюмов, в который входили игла и нитки. Резать не получилось, посмотрим, получится ли шить?
Бегун присел на корточки рядом с ним.
– Ну? – спросил он и нарочито мрачно глянул на Тима исподлобья. Он всем своим видом показывал, что вернулся прежний Бегун. – И что теперь? Что дальше делаем, вождь?
Тим пожал плечами и посмотрел Бегуну в глаза.
Надежда, какая же ты сука…
Добрый значит мертвый! Помнишь об этом, Книжник?
Он помнил. Но иногда надежда на то, что опыт ошибочен, дает нам силы не упасть духом. Жаль только, опыт чаще оказывается прав, чем не прав.
– Честно? – спросил Тим, не отводя взгляда. – Если честно, то я не знаю. Давай постараемся пережить этот день. И потом ночь. А там будет видно. Нам надо добраться до Вайсвилля. У них вакцина, оружие. Там мне есть на кого опереться.
– Ты так туда рвешься… У тебя там друзья? А меня там никто не ждет!
Взгляд вождя стал прежним, в зрачках запрыгали злые черные тени.
– Я оттуда едва ноги унес! Это тебе они дружки, а меня они, блядь, на куски порежут!
Тим хмыкнул.
– Не хочу тебя разочаровывать, Бегун, но ничего другого я предложить не могу. Давай доживем до завтра и тогда уже подумаем.
– Хороший у тебя план, – сказал Бегун своим привычно-ехидным тоном. – Заебись, какой классный план. Просто отличный.
– Какой есть, – кивнул Книжник, продевая в иголку грубую черную нить.
Вождь сощурился, глядя на Тима, и укоризненно покачал плешивой головой.
– Лучше бы ты меня сразу пристрелил.
– Это успеется.
Они переглянулись, и Бегун едва заметно улыбнулся. Чуть-чуть. Уголками губ.
Надежда, какая же ты подлая сука!
– Мне нужна горячая вода, – сказал Книжник. – Руки помыть. У нас еще есть кипяток? И тряпки?
Глава 14
Ледяной дождь
Граница между владениями Тауна и Стейшена всегда была достаточно условной. Ни баррикад на улицах, ни минных полей, даже снайперы не приглядывали за нейтральными территориями – в этом не было необходимости.
Никто из главарей банд Тауна и не помышлял о нападении на территорию Стейшена, а ведь среди главарей банд и здешних шаманов было немало напрочь отмороженных персонажей. Все знали – ответ на попытку вторжения будет страшным, но кровью и трупами челов, которые с детства живут рядом со смертью, не испугать.
Обитателей огромного вокзала, где в свое время сливались в единое целое все транспортные потоки половины континента, хранили от разорения и произвола не только технологии и умения, а прежде всего чужая алчность.
Дружба со Стейшеном делала любое племя благополучным и открывала перед разумными соседями массу новых возможностей. А вражда отправляла неразумных прямо к Беспощадному, без промежуточных остановок.
