– А бэбики? Когда у излеченных родятся бэбики, нам снова нужно будет лекарство! И где мы тогда его возьмем?
Это был правильный вопрос, и на него у Тима был правильный ответ.
– Вам больше никогда не понадобится лекарство, Исцеляющая. Бэбики вашего племени не будут бояться Беспощадного. Никогда. И их бэбики тоже. И бэбики их бэбиков.
Снова пауза.
Время уходило, уносилось галопом, и с каждой минутой их шансы на побег становились призрачнее и призрачнее. Еще чуть-чуть – и они исчезнут совсем. Но Книжник чувствовал, что побеждает. Что Исцеляющая все еще не верит ему, но готова поверить. Не потому, что он складно и убедительно говорит, а потому, что очень хочет, чтобы это оказалось правдой.
– И что ты хочешь взамен? – она наконец-то нарушила долгое молчание.
– Помоги уйти нам и жрице с сыном. Ничего больше.
Книжник увидел, как поднялись и опустились ее плечи от глубокого вздоха. Настолько глубокого, словно Исцеляющая собиралась нырнуть. В общем-то она и собиралась нырнуть. В неизвестность.
– Я помогу жрице собраться, – сказала она, поднимая взгляд. – Она не в порядке, вам понадобятся зелья. Я дам, что смогу.
Бегун сообразил, что ни давить, ни держать больше не надо, и незаметно отступил в сторону.
Когда небо на востоке стало сереть, Книжник с Исцеляющей вышли к низким пристанционным строениям на юге Стейшена. Здесь Рейла расходилась в разные стороны, где взлетая на эстакады, где ныряя под землю, а где просто оставаясь на поверхности. Маленькая знахарка ориентировалась в ночной тьме, как опытный следопыт, и безошибочно вывела Тима на место, где их ждали Бегун и Сибилла с ребенком. Малыш спал, пригревшись на груди матери. По жилам его вместе с кровью тек дурман знахарских настоев, и он был тих и спокоен.
Книжник поблагодарил Исцеляющую, но к ней уже вернулась обычная враждебность, и прощание получилось далеко не благостным.
– Валите отсюда! – отрезала она зло. – Я вас не видела, вы меня не видели. Все! Никто никому ничего не должен.
– Как ты объяснишь вакцину? – спросил Книжник с тревогой.
– Не твое дело, – насупилась знахарка. – Скажу, что случайно нашла, например. Скажу, что Беспощадный подсказал мне место во сне. Придумаю, что наврать. Валите, пока я добрая. Я жду до первых лучей солнца, а потом поднимаю тревогу.
– Мы уходим, уже уходим… – сказал Бегун. – Не ерзай…
– А я не ерзаю, парковый, – в голосе знахарки звучал вызов. – Я гадаю, может, сейчас вас сдать? Это проще, чем потом втирать Проводнику, как я проебала и вас, и жрицу со щенком! Так что валите! Пока я не передумала!
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Тим.
Она скривила рот.
– За что?
– За то, что поверила, – он был спокоен и серьезен.
– А я не поверила… Ты врал мне, олдер. Я такое чувствую нутром!
Книжник виновато улыбнулся.
– Я не сказал тебе всей правды о нас, Исцеляющая, но я не врал и отдал тебе то, что обещал. Разве этого мало? Я никогда бы не подарил вакцину вождям, особенно после того, что они сделали в Сити…
Знахарка резко подняла голову, вперилась в Книжника ненавидящим взглядом. Даже в полутьме было видно, как кровь отхлынула от ее лица.
– Это сделала я, – голос ее, только что вибрировавший от презрения, как-то сразу подсел, сделался глуховатым. – Так что нехер меня благодарить…
– Что сделала ты? – удивился Книжник.
Исцеляющая насупилась еще больше: рот сжался в щель, брови сошлись на переносице.
– Это я подсказала Проводнику идею.
Тим похолодел от внезапной догадки.
– Идею убить всех в Сити? – спросил он. – Ты? Исцеляющая, спасающая жизни?
– Нет, я не говорила ему всех убить. Нанять для этого тупых ублюдков из Тауна он придумал сам. Я только сказала ему – чтобы выжить, нам нужны дети. Все дети, которых мы можем забрать.
– Ты благодари Беспощадного, – презрительно выплюнул в ее сторону Бегун, – что жрица слишком слаба, чтобы тебя убить!
– Кто же добровольно отдаст детей? – переспросил Тим, не скрывая омерзения. – Ты не могла не знать, что все умрут.
– Я не знала! – каркнула она, сжавшись под его взглядом, словно замерзшая ворона. – Клянусь Беспощадным! Я не знала!
Бегун мрачно усмехнулся.
– Я думал, что только парковые – реальные отморозки! – слова его звучали отчетливо.
Он был пугающе спокоен, только глаза горели раскаленной ненавистью, и это было действительно страшно.
– Но мы, блядь, слабаки в сравнении с вами… Зачем вам чужие дети, Исцеляющая? Забрать детей – это убить племя! Не боишься, что однажды кто-то выжжет ваше крысиное гнездо? Клянусь Беспощадным, я сам разожгу факел тому, кто это сделает!
– Заебешься жечь, парковый! – прохрипела знахарка, не отводя взгляда. – Зубы свои гнилые сломаешь! Что нам было делать?! У нас мор на бэбиков. Наши воины и охотники умирают задолго до срока. Беспощадный насылает на них язвы, у них выпадают волосы. Что-то убивает наших детей еще в утробах. Они приходят в мир шестипалыми, безглазыми, безногими, сросшиеся головами… Уже десять лет, как каждая вторая герла рожает уродов, если еще может рожать! Мы думали, это Дыхание плодит калек… Но мы живем тут много зим, почти десять полных рук, со Дня Смерти, и никогда до того Дыхание не причиняло нам зла…
Она задохнулась от эмоций, запнулась на полуслове и опустила голову, переводя дыхание.
– Нас в три раза меньше, чем было пять зим назад, – сказала она негромко, – и, да, это я придумала привести сюда чужих детей. Разбавить кровь, обмануть Беспощадного. Я никому не хотела плохого…
– Ты думала… – процедил Книжник сквозь зубы. – Как ты могла подумать, что жрицы Сити отдадут детей добровольно?
– Пусть Беспощадный сожрет тебя, сука…
Голос Сибиллы был слаб, но полон такой ненависти, что знахарка невольно отпрянула.
– Убей ее, – прорычала жрица, пытаясь шагнуть к знахарке. – Убей, Книжник… Умоляю тебя!
– Нет! – выдавил Книжник через силу.
Он скорее почувствовал, чем увидел движение Бегуна: в руках вождя возник трофейный пистолет. Он был готов выполнить желание Сибиллы, тем более что оно совпадало с его собственным.
Несмотря на то, что острая ненависть и желание убить монстра, боролись с рассудительностью и осторожностью, Тим среагировал мгновенно, развернулся, закрыв Исцеляющую собой.
Теперь пистолетный ствол смотрел ему в грудь.
– Нет! – выкрикнул он. – Не стреляй! Бегун, я обещал!
– Похуй твои обещания, – выдохнула обессиленная Сибилла. – Я поклялась убить всех, кто виновен в смерти моих сестер! Беспощадный мне свидетель!
