Справа от Рейлы виднелись проржавевшие остовы машин, развалившиеся фермы информационных табло (одно из них частично сохранилось, но надписи на нем Книжник прочесть не смог), покосившиеся фонарные столбы. Сама Рейла в этом месте раздваивалась, и, как догадывался Тим, сделано это было для того, чтобы здесь могли разойтись встречные трэйны. На боковом пути стоял на вечной стоянке короткий состав из трех кэрроджей, похожих на те, что переделывали у себя стейшены, и еще одного, странного, не похожего по форме и по размеру. Кэрроджи отлично сохранились, особенно если сравнивать с автомобилями, превратившимися за то же время в ржавые скелеты. Естественно, стекол в окнах давно не было, но оконные проемы закрывали грубо сработанные решетки из металлической арматуры.
– Что это? – повторила Сибилла, указывая окровавленным лезвием на кэрродж, мимо которого они катились.
Из-за решеток на них смотрели челы. Их силуэты виднелись почти в каждом окне. Они разевали рты, издавая тот самый странный звук-вой, который расслышал Книжник, когда дрезина въезжала в ущелье.
– Ох… – выдохнул Бегун за его спиной. – Храни нас Беспощадный!
Люди в кэрроджах тянули к ним культи рук, обрубленных где по локоть, где по плечо, и выли. В раззявленных ртах шевелились обрубки языков. А их глаза…
Лучше бы Книжник их не видел, но он, к несчастью, был недостаточно близорук.
Дрезина стала. Крик бэбика стал невыносим, ребенок захлебывался страхом. В принципе, Книжник и сам был готов заорать.
– Поехали отсюда! – Бегун перезарядил автомат. – Быстро поехали отсюда!
Было видно, что вождь близок к панике.
Бегун, близкий к панике, – Книжник и не представлял, что такое может случиться.
Вождь столкнул с дрезины мертвеца и шагнул к рычагу. Куртка на его плече была разорвана в клочья, через прореху виднелась окровавленная плоть.
– Давай, Червь! Берись! Поехали!
– Книжник, – негромко сказала Сибилла. – Мы не проедем дальше. Там стена.
– Где?
Тим глянул вперед, по ходу движения, и похолодел.
У самого тоннеля Рейлу перегораживала низкая стена, сложенная из массивных камней. Выезд из ущелья был закупорен наглухо.
Он оглянулся, уже догадываясь, что происходит сзади, и не ошибся.
Из тоннеля, который они только что проехали, выходили челы – низкорослые, щуплые, вооруженные чем попало, но многочисленные. Они выходили на солнечный свет, довольно щурясь, обнажая в улыбке треугольные заточенные зубы.
Книжник оказался прав в своих предчувствиях: их загоняли, как дичь. Так Бегун, Облом, Нога и Свин загоняли диров. Племя Долины явно не голодало, вокруг водилось немало разного зверья, но, похоже, охота на челов нравилась местным куда больше, чем охота на горных баранов. Десятки глаз смотрели на них с такой странной нежностью, десятки ртов так плотоядно облизывались, что Тима передернуло от следующей догадки. Это было очевидно, особенно если посмотреть на искалеченных пленников с вырезанными языками.
Если бы это было жертвоприношение! Но…
Племя Долины пригласило их на ритуальный обед.
В качестве главного блюда.
Глава 8
Взрывной характер
– Говорил я тебе, – процедил Бегун сквозь зубы, обращаясь к Книжнику, – добрый ты наш! Валить их надо было! Сразу же! Не сопли жевать, а валить!
Он зло сплюнул.
– Заразил ты меня, что ли, своей гребаной добротой?
– Потом разберемся, кто и кого заразил… – ответил Книжник, стараясь на всякий случай не шевелить губами, чтобы люди Долины с расстояния не могли разобрать, что именно он говорит. – Не тормози дрезину. Пусть катится…
Тележка все еще продолжала двигаться, хоть и медленно. Со скрипом качался гребной рычаг, скрежетали колеса по ржавым рельсам.
Книжник нащупал надорванный край упаковки и ухватил холодными пальцами коричневый брусок. Сердце у него колотилось, рот пересох. Он никогда не имел дела с такой взрывчаткой. А если не сработает? Впрочем, вариантов было только два. И о втором лучше не думать.
Помоги нам, Беспощадный!
Книжник сорвал с конца шнура металлический колпачок, и вспыхнувшее пламя тут же обожгло ему пальцы.
Тим никогда не умел хорошо метать камни. Некоторые тины из племени Парка легко сбивали камнями птиц на лету, а Книжник не мог попасть с десяти шагов по дырявому пластмассовому ведру. Но тут он постарался как никогда. Брусок взрывчатки полетел навстречу приближающейся толпе, и та отпрянула одним махом, словно была одним живым существом. Брусок, больше похожий на кусок кирпича, упал на землю, не долетев до передовой линии воинов Долины шести-семи футов. Толпа шарахнулась, но брусок выглядел, как обычный камень, только шнур шипел и дымил, разбрасывая искры. Один из воинов – или самый смелый из всех, или самый безрассудный – сделал несколько шагов и, схватив брикет, поднял его над головой.
Шнур перестал шипеть.
Сердце Книжника замерло, как замерзший снейк.
План не сработал! Запальный шнур не догорел! Слишком старая взрывчатка! Он что-то сделал не так!
Все… Конец! Сейчас их порвут на клочья!
Словно в ответ на мысли Тима, смельчак с толовой шашкой в руках заржал. Именно заржал, а не рассмеялся. Смех у него был скрежещущий, неприятный, от него по спине у Книжника побежали мурашки, затылок обдало холодом. Толпа засмеялась в ответ, выдохнула облегченно, шагнула вперед…
И в этот момент запал сработал.
Рвануло качественно, по звуку – как десяток гранат. По разрушающей силе тоже. Тим не ожидал такого мощного эффекта. Взрывная волна, прилетевшая к дрезине вместе с ошметками чужой плоти, швырнула его назад, он врезался в Бегуна, едва не сбил его с ног и рухнул, больно ударившись спиной о гребной рычаг.
Несколько мгновений между стенами котловины еще бродило эхо, а потом наступила оглушительная тишина. По-настоящему оглушительная, до звона в ушах. Замолчал бэбик, замолкли даже здешние птицы, и ветер, свистевший в камнях, на миг задержал дыхание.
Сибилла шагнула на край дрезины, закрывая спиной и ящики с вакциной, и спрятанного в них сына. Книжник увидел ее со спины – бронежилет был настолько велик для ее миниатюрного торса, что в нем бы поместилась еще одна герла. Жрица воздела вверх руки: правая сжимала автомат, левая – тесак Белки, лезвие которого сверкало в лучах нестерпимо яркого солнца.
– Люди Долины!
Тим и не подозревал, что из маленького тела может исходить звук такой силы, и лишь спустя несколько секунд сообразил, что дело не только в силе связок, но и в умении говорить с толпой, владеть интонациями. Сибилла использовала свойства здешнего рельефа, ее голос, подхваченный эхом, многократно отражался от каменных склонов, гудел в жерлах тоннелей, взлетал и падал на оглушенную, заляпанную кровью толпу, заставляя ее цепенеть.
