Он не видел, что Бегун тоже хромает в ту же сторону, медленно, но и такой скорости было достаточно, чтобы встретить Тима очередью в упор.
Книжник обогнул кабину, спотыкнулся о заросшую железку, едва не упал, но сохранил равновесие и, подняв глаза, встретился взглядом с Бегуном. Они очутились друг перед другом, нос к носу, разгоряченные коротким боем, с кипящим в крови адреналином. Для автоматной пули пять ярдов, разделявшие старых врагов, не значили ровным счетом ничего. Бывшие соплеменники замерли. Стволы их оружия смотрели в землю, и в живых должен был остаться тот, кто выстрелит первым.
Кто успеет выстрелить первым.
Для Книжника время превратилось в разогретую смолу. Он чувствовал себя, как муравей, попавший в золотистую смертоносную каплю смолы жарким летним днем. Он пытался двигаться быстро, но Бегун, несмотря на раны, был быстрее. Ствол его автомата уже поднимался в сторону Тима, а оружие Тима все еще смотрело в землю. За спиной Бегуна был виден желтый вэн, лежащие на траве сумки с вакциной и зад кобылы, мирно пасшейся возле рюкзака Книжника.
Вот и все, подумал Книжник. Подумал отстраненно, понимая, что проиграл, и до того, как автомат Бегуна превратит его в фарш, остались доли секунды. Он видел всю картину с четкостью, необычной для его испорченного чтением зрения. До капельки крови, присохшей к щетине Бегуна. До царапин на стволе его оружия. До волосков в хвосте кобылы. Пряжка на ремне автомата Книжника ударила о торчащую из земли металлическую полосу с неожиданно звонким, хлестким звуком: «дзынь»!
Автомат Бегуна уже смотрел ему в живот. Лицо вождя, утратившее всякую определенность черт, больше похожее на измятый руками гончара кусок глины, обросший редкой седой щетиной, раззявило красный, истекающий сукровицей рот в победном крике.
Не все в жизни и смерти решает умение и реакция – многое зависит от случайности и удачи.
Испуганная металлическим звоном кобыла взмахнула хвостом и без особой цели лягнула воздух двумя ногами. Два подкованных копыта ударили Бегуна в спину за миг до того, как он нажал на курок. Вождя швырнуло вперед снарядом из катапульты.
Загремели выстрелы. Автомат полетел в одну сторону, вождь – в другую, а пули в третью, не причинив никому вреда.
Бегун оказался твердым и тяжелым. Книжника снесло с ног, словно в него врезался не его извечный антагонист, а разогнавшаяся по Рейле гребная тележка.
Книжник рухнул на землю. Удар выбил из его легких воздух, автомат улетел куда-то в сторону. Книжник корчился, словно разрубленный червь, пытался что-то крикнуть, но только сипел и плевался кровью из разбитой губы. Тело врага прижимало Тима к сырому холодному дерну. Он ударил локтем, целясь противнику в горло, – раз, другой, уперся коленом и, зарычав, отбросил полубесчувственного Бегуна в сторону.
Вождь упал на бок, слабо застонал и перевалился на спину. Он больше походил на полено, чем на живого человека. Книжник вскочил, вернее ему казалось, что он вскочил. На самом деле это больше походило на движение раненого дира, угодившего в ловчую яму, – Книжник когда-то видел, как животное пытается встать на переломанные ноги. Но Тим все-таки встал, некоторое время подышал не выпрямляясь, дождался, пока воздух стал заполнять легкие, и наконец-то осмотрелся.
Кобыла-спасительница все так же паслась рядом с рюкзаком. Автомат Книжника валялся на траве в десятке шагов от места падения. Оружие Бегуна отлетело за грузовик. Сам Бегун валялся у Книжника под ногами. Можно было сказать, что он не подает признаков жизни, но его ободранная физиономия продолжала видоизменяться, показывая низкому серому небу то лицо тина, то лицо старика, то лицо чела, которое Тим видел несколько минут назад, то превращаясь в шевелящееся нечто, сырой бесформенный кусок мяса, в котором невозможно было узнать вождя Парка.
Книжник много раз видел приход Беспощадного и не мог ошибиться. Это был он – хозяин всего живого, ужас челов и властелин смерти.
Бегун не мог выжить после Горячих Земель. Но Бегун не мог выжить и в Лабе после взрыва! Однако он был здесь. Спасенный, но снова попавший во власть Беспощадного.
А что, если в Лабе они нашли не выход, а короткую отсрочку? Несколько лун надежды и дальше смерть?
Книжник смотрел на умирающего врага не с радостью и злорадством, как должен был смотреть, а с ужасом. Картины одна страшнее другой проносились перед его глазами.
Неужели все зря?! Неужели Беспощадный победит?
Нужно было знать наверняка. Предупрежден – значит, имеешь преимущество! Книжник метнулся к сумкам, рванул молнию, дрожащими руками вытащил из упаковки тубу с вакциной.
Он не мог придумать ничего другого. У него просто не было вариантов.
Бегуна придется оставить в живых. Он – не друг, не враг. Он – подопытная крыса, обезьянка (Книжник читал о таких в старых журналах), которую используют, чтобы понять все о болезни и лекарстве. Вождь заслуживал смерти, и Тим собирался с удовольствием скормить его Беспощадному, вот только обстоятельства рассудили иначе. Ради того, чтобы одолеть Беспощадного, погибла Белка. Все, что совершила она и что совершил сам Книжник на этом тяжком пути, делалось ради победы. Он еще успеет отомстить!
Тим зубами сорвал колпачок с инъекционной иглы и без раздумий впрыснул содержимое тубы в грязную обожженную шею Бегуна.
Как раз туда, где под нечистой кожей все еще билась напряженная жилка.
Глава 4
Пленник
Лошадь Книжник накормил яблоками с дерева возле фермы. На ветках оставалось четыре штуки – плохонькие, битые градом и кислые настолько, что сводило зубы. Одно Книжник, кривясь, сгрыз по дороге, а остальными угостил свою спасительницу. Лошадь аппетитно похрустела подарком, зафыркала, ткнулась мордой Тиму в плечо и снова принялась за пожухлую траву.
Тим вернулся в автобус, к пленнику, прихватив с собой рюкзак.
Бегун понемногу приходил в себя. После укола лицо его застыло, Беспощадный в очередной раз отступил, а вот удар двумя подкованными копытами в спину бодрости не добавил.
Тим осмотрел вождя, пока связывал, – ребра, конечно, могли треснуть, но в целом Бегун не так уж и сильно пострадал: пара больших кровоподтеков на спине, ссадина на пояснице… В общем, несмертельно!
Он по-прежнему был опасен, как болотный снейк, как черный вайпер, от укуса которого чел умирает в муках за несколько минут. Поэтому Тим постарался на славу и скрутил Бегуна качественно, спеленал, как паук – муху.
Бегун сидел там, где Книжник его оставил. Сложно сбежать, когда руки и ноги связаны, а еще одна веревка, прикрученная к поручню, крепко охватывает горло. Он не стонал, но болезненно кривился при каждом вдохе.
Книжник бросил на врага неприязненный взгляд и принялся копаться в рюкзаке, выискивая съестное. Несколько лепешек Тим по доброте душевной скормил лошади, а одну полосу вяленого мяса сжевал на дневном привале, закусив куском вонючей, но вкусной брынзы… В общем, съестного оставалось немного. Книжник посмотрел на скудный запас, потом на вождя и принялся ужинать, если половину полоски мяса и небольшую черствую, как кусок бетона, лепешку можно считать ужином.
