Бегун глядел на Книжника и криво усмехался.
– Не поделишься?
– Сдохни первым, Бегун…
Вождь хмыкнул.
– Уже не получится. Ты же меня не убил, пока я был без сознания, только скрутил, как овцу.
Он продемонстрировал связанные ноги, стукнув ими по полу автобуса.
– Значит, я зачем-то тебе нужен, Червяк.
– Ты мне не нужен.
– Врешь. Был бы не нужен – пристрелил бы. Я, считай, твой пленник… А пленников положено кормить.
Он снова попытался рассмеяться, но на этот раз его прострелило болью в бок, и вождь замолчал, кусая губу.
– Это, блядь, смешно… Я у тебя в плену! Чем ты мне врезал?
– Это не я, – сказал Книжник, запивая сухомятку водой из пластиковой бутылки. – Тебя лягнула моя лошадь. В спину. Если бы ты читал книги, Бегун, то знал бы: к лошади сзади подходить нельзя… Но ты же не умеешь читать, вождь. Поэтому ты мой пленник, а не я твой.
– Я бы тебя в плен не брал, – скривился Бегун, устраиваясь так, чтобы меньше болело.
Книжник пожал плечами. Спорить было глупо.
– Дальше что? – спросил Бегун.
– Пока не решил.
– Убьешь?
– А сам как думаешь?
Они помолчали. Потом Книжник продолжил. Голос его звучал спокойно, холодно, но Бегун слишком хорошо знал челов, чтобы обманываться. Под показным самообладанием пылало пламя ненависти, и то, что его не было видно снаружи, делало этот жар во много раз опаснее.
– Что с тобой делать, решу утром. В любом случае не бойся – мучить я тебя не стану.
– Утешил.
– Я же не ты.
– Это тебе так хочется. Может, ты еще хуже меня… Вот додумался же голодом морить! Дай пожрать, я голодный!
– Зачем на тебя припасы переводить? Решу оставить в живых, тогда и посмотрим.
– А я бы тебя покормил, – протянул вождь, поглядывая на Книжника. – Если бы не пристрелил сгоряча…
– А я не стану.
Тим на миг задумался.
– Хотя… Хочешь пожрать – ответь на мои вопросы!
– Да запросто! – изобразил радость Бегун. – Валяй, Червь! Спрашивай!
– Как ты выбрался из Лабы?
Бегун фыркнул.
– Тоже мне секрет! Там же все разворотило взрывом! Я вышел еще до того, как ты поднялся наверх. Да просто поперло! Меня от взрыва прикрыл здоровый железный шкаф. Обожгло, помяло, но не раздавило. Я и сознания не потерял, просто очумел от контузии.
– Жаль.
– Это кому как… – фыркнул вождь. – Как по мне, так все заебись!
– Где ты взял лекарство?
– Ты обронил в коридоре, – сказал Бегун. – Ты сам и обронил упаковку. Когда бежал к…
Он увидел, как окаменело лицо Книжника, и запнулся, но все же закончил фразу:
– Когда бежал к Белке. Я видел, как ты ее колол. Вот сюда, в шею.
Книжник молчал. На его щеках играли желваки.
– Сначала я прятался рядом с Лабой, в городе, – продолжил Бегун. – Потом меня чуть не поймали твои дружки, и я сбежал за ограду. Мне было так херово, думал, что сдохну там в кустах, возле Рейлы. Я блевал кровью и плевался зубами…
Вождь осклабился, глаза его нехорошо сверкнули.
– Как же я мечтал перегрызть тебе глотку, Червячок, и боялся, что не смогу это сделать без зубов! Я прямо чувствовал вкус и запах твоей крови! Я подыхал, Червь, но понял, что не могу умереть, пока…
Он выдохнул и поднял на Книжника тяжелый, полный злобы взгляд.
– Пока я не доберусь до тебя! И я решил жить! Это просто, когда есть цель. Сначала я нашел жратву в кэрродже. А потом нашел защитный костюм и автомат возле Рейлы.
Бегун замолчал, опустил голову и прикрыл глаза. Теперь вождь выглядел спокойным, но Тим видел, как подергивается левая сторона его лица.
Солнце уже садилось за горизонт, и в закатном свете лицо вождя выглядело особенно устрашающе из-за резких теней – запекшиеся кровью губы, редкий частокол зубов. Он выглядел, как живой мертвец из старого комикса: омерзительно, но взгляд не отведешь!
– Я ждал тебя, – произнес вождь чуть погодя. – Я ждал, пока ты выйдешь из Вайсвилля, и я смогу тебя завалить! Я знал, что ты обязательно побежишь всех спасать! И уж тогда я тебя и…
Бегун засмеялся, закудахтал, постанывая от боли. Под ребрами резало, как бритвой, но он не мог сдержать смех.
– Ты же ебанутый, Книжник! Ты просто-напросто ебанутый! И, сука, еще и везучий… Тебя должны были убить в Парке сто раз. Я должен был сегодня снести тебе твою тупую башку с первого выстрела, но эта гребаная старая железяка с кривым стволом…
Он кивнул подбородком на лежащий в стороне автомат – виновник его промаха.
А Книжник невольно коснулся того места, где недавно была мочка уха, и поморщился.
– Тебя спасла лошадь, Червяк! Не твои умения, трахни меня Беспощадный! Меня завалила гребаная кобыла! Не ты, а кобыла!
По щекам Бегуна потекли настоящие слезы. Он рыдал от обиды и бессилия, глотал кровавые сопли и разевал беззубый рот, как вытащенная на берег рыба.
– Пить дай! – крикнул он срывающимся голосом. – Ты обещал меня не пытать! Дай воды, сука!
Книжник встал, не говоря ни слова, подошел к пленнику и сунул ему в лицо флягу с водой. Вождь присосался к горлышку, как голодный клоп.
– Попил? – спросил Тим спокойно. – Вот и хорошо… Что было дальше?
– Ничего, – буркнул Бегун.
Книжник качнул головой.
– Я не о том. Когда тебе стало плохо?
– А мне и не было хорошо! – огрызнулся Бегун. – Я ссал кровью! У меня половины зубов нет! Или так недостаточно херово?
– Ты живой, – сказал Книжник. – А это на одну жизнь больше, чем тебе положено. Она умерла, а ты, тварь, все еще живой…
– Я еще тебя переживу, Червяк.
– Посмотрим. Сколько инъекций ты сделал?
– Чего-чего я сделал? – презрительно протянул Бегун.
– Уколов, – пояснил Тим. – Сколько раз ты колол себе лекарство?
– Три.
– Когда Беспощадный вернулся в первый раз?
– В Горячих Землях. Меня скрутило так, что я дышать не мог.
– А когда во второй?
– Уже здесь.
– Третий?
– Полторы руки назад.
– Семь дней, значит? Каждые семь-восемь дней? Тебе все время одинаково плохо? – спросил Книжник. – Каждый раз одно и то же?
– Иди на хуй, – сказал Бегун и сплюнул под ноги кровавый сгусток. – Хочешь, чтобы я с тобой дальше говорил, – давай жратву и питье.
