– Значит, – кивнула Сибилла, – была у них причина сюда не ходить. Ты на это намекаешь, Бегун.
– Точняк, – Бегун сощурился от яркого солнечного света, прикрыл глаза козырьком ладони и огляделся вокруг. – Ничего не бывает просто так. Челы из Долины, конечно, конченые на всю голову, но не трусы. Кто угодно, но не трусы. И если они бздели сюда сунуться, то и нам надо ждать какой-то лажи.
– Держи, – Тим сунул ему в руки половинку бинокля.
– Ага, – сказал Бегун. – Спасибки. А то не видно нихера…
Ругаясь и кряхтя, он взобрался на крышу кабины, широко расставил ноги, чтобы не слететь, когда локомотив в очередной раз качнет на стыке, и осмотрел горизонт.
– Дымка мешает, – сообщил он, спрыгивая на остатки угольной кучи. – Но если бы впереди был большой город, я бы увидел. Нет там ничего большого.
Паровоз миновал разъезд – несколько вросших в красную землю разрушенных верхаузов, разваленное до фундамента станционное строение. На одном из путей до сих пор были видны следы аварии – два трэйна сошлись лоб в лоб и оставили после себя ржавые груды искореженных конструкций, густо поросшие неприхотливой колючкой.
Локомотив, степенно пыхтя, проследовал мимо переезда. За чудом уцелевшим шлагбаумом врос в дорогу ржавый, как решето, пикап внушительных размеров. На капоте трака сидел огромный рыжий вольфодог, Книжник никогда не видел таких. Здоровый, как жеребенок, с горбатым мощным загривком, весь в колтунах свалявшейся шерсти, с черными и блестящими, как спинки жуков, глазами.
Они проехали так близко, что даже подслеповатый Книжник рассмотрел желтые клыки вольфодога, между которыми свисала розовая лента языка.
Тим незаметно потянулся за автоматом, но сообразил, что это лишнее: рыжему явно было наплевать на них, на паровоз, плюющийся паром. Он просто смотрел хозяйским взглядом и впервые видел нечто подобное, громыхавшее мимо по ржавым рельсам Рейлы. И явно не боялся челов – не знал, что их стоит бояться и сразу же убивать.
– Трахни меня Беспощадный! – прошептал Бегун восхищенно, не сводя глаз с огромного вольфодога. – Книжный Червь, ущипни меня! Ты такое видел? Ты, бля, такое видел? Какой же он, нах, огромный… Он же больше, чем пиг-отец!
Поезд проехал мимо, а рыжий и с места не тронулся, только проводил чужаков безразлично-мрачным взглядом.
Книжник оглянулся и увидел, что Сибилла все это время держала зверя на мушке: одной рукой прижимала к груди бэбика, а второй сжимала пистолет, направленный на вольфодога, и только сейчас, облегченно вздохнув, опустила оружие.
– Представляете стаю вот таких? – спросил Бегун и поцокал языком. – Они же кого угодно порвут на ленточки!
Словно услышав его слова, на капот пикапа вымахнул еще один вольфодог, не уступающий размерами собрату. Запрыгнул, сел и тоже уставился вслед поезду не сулящим ничего хорошего взглядом и не отвел его, пока паровоз не отъехал на сотню ярдов.
– Уф! – выдохнул Бегун с облегчением, когда опасность миновала.
Он вытер взмокший лоб и криво ухмыльнулся, стараясь выглядеть бесшабашно.
– Что-то у меня херовые предчувствия! Кажется мне, что мы тут еще много чего увидим… Типа чего раньше никогда не видели. И нам это не понравится.
– Тут нас точно ничего хорошего не ждет, – Сибилла спрятала пистолет и принюхалась.
– Не пойму… Что за вонь? Слышите?
Уроки Белки научили Тима внимательно прислушиваться ко всему, что происходит вокруг. Опасность могла шумно дышать, дурно пахнуть, жужжать, попискивать и выдавать себя еще тысячами разных способов. И для того чтобы выжить, надо было не щелкать клювом впустую. Никогда. Ни при каких обстоятельствах! Даже если перед тобой появляется рыжая зверюга с небольшую лошадь ростом и у тебя челюсть отвисла до земли! Все равно – слушай и вынюхивай постоянно! Будь настороже!
Горами и горной растительностью не пахло уже давно. Перестало еще до того, как паровоз выехал на равнину. Воздух пустыни был сух и горяч, наполнен привкусом красной земли с легким послевкусием мелкой въедливой пыли, оседающей на языке.
Здешний кустарник не пах совершенно, как и кактусы, до тех пор, пока не сломаешь или не разрежешь. И все же Тим улавливал какой-то посторонний запах: то ли вонь, то ли аромат – сразу не разберешь. Острый? Да. Неприятный? Да, возможно. И притом смутно знакомый…
– Слышу, – подтвердил Книжник. – Чем-то несет!
– И я слышу, – подтвердил Бегун, шевеля ноздрями. – Словно помер кто-то, но давно. Во! Точно! Трупаками несет!
– Нет. Это точно не гниль! Другое… Подсади!
С помощью Бегуна Тим взобрался на крышу кабины, встал в полный рост и поднес к глазам монокуляр.
Вождь был прав. Города он не увидел. Ни высоких зданий, ни массивных развалин. Но то, что он увидел…
Решетчатые конструкции – целые и поломанные. Какие-то странные сооружения, силуэты которых напоминали раскормленных уток в профиль. Он не знал, что это, но точно где-то уже видел подобное… В какой-то книге с рисунками или в журнале. В одном из тех, что превратились в пепел вместе с Библиотекой. Теперь все хранилось только в его памяти. Он, конечно, мог ошибиться, но надеялся, что она не подведет. Как же, Беспощадный их забери, называются эти решетчатые конструкции?
Книжник опустил взгляд ниже. Разогретый воздух дрожал у самой земли, искажая формы предметов, но там, у горизонта, красная земля заканчивалась. Под солнцем сверкала черная блестящая поверхность.
Пазл сложился. Любовь Тима к книгам и журналам снова сослужила ему добрую службу и доказала, что лишних знаний не бывает. Теперь Книжник знал, что их ждет впереди.
Эти решетчатые башни – нефтяные вышки. Раскормленные гуси – «качалки», насосы, которые поднимали нефть из земли. Все это не работало добрую сотню лет, но земля все так же выдавливала нефть из глубин уже без помощи человека. Нефть насыщала почву, пока не перестала впитываться, покрывала землю и все прибывала, прибывала, прибывала…
В нескольких милях от них земля превратилась в черное поблескивающее море. Оно простиралось насколько хватало глаз, до самого горизонта. Из дурно пахнущей жижи торчали остовы сгнивших нефтяных вышек, гусаки заржавевших «качалок», какие-то машины, механизмы, покрытые загустевшими смоляными соплями.
Перечеркивая наискось жуткий пейзаж с севера на юг, от западных отрогов Скайскрепера к самому Оушену тянулись покосившиеся фермы высоковольтной линии. Часть из них давно рухнула, оставив после себя торчащие из нефти обломки, часть все еще стояла, напоминая железные зубы какого-то чудовища. Книжник смотрел и не мог оторвать глаз от этого страшного и завораживающего зрелища.
– Тим! – позвала Сибилла. – Тим! Ты слышишь?
– Что?
Он оглянулся.
Локомотив почти остановился. Машина больше не пыхтела, вода кончилась, пар больше не толкал поршень, и паровоз преодолевал последние ярды пути уже по инерции.
