Справа от них возникло высокое здание, первый по-настоящему высокий дом, до которого они добрались. Конечно же он был основательно потрепан, но в сравнении с тем, что они видели раньше, его можно было назвать практически целым. Над песчаными наносами поднимались (Книжник дважды пересчитал) девять этажей. Сейчас они находились с обратной стороны строения, его фасад был обращен к океану. Левая сторона постройки выглядела так, словно от нее великан откусил кусок, зато правая сохранилась неплохо, хотя и там в некоторых местах луна просвечивала этажи насквозь.
Книжнику понадобилось всего несколько мгновений, чтобы принять решение.
– Ночуем здесь, – сказал он. – Мо, нам надо подняться повыше. Посмотришь?
– Фонарик дай.
– Держи!
Бегун перевел дух, выравнивая дыхание. Даже сейчас, израненный и вымотанный тяжелой дорогой, он за считаные минуты перешел в режим разведчика. Набросил бронежилет, проверил автомат и тенью канул в ближайший стенной проем.
Сибилла и Тим уселись под стеной рядом с волокушей, не выпуская из рук оружия.
– Ты как? – спросил Книжник.
– Жива.
– Уже неплохо, – усмехнулся он. – Это я вижу. А как Грег?
Она негромко рассмеялась, словно ветер прошелестел.
– Он – лучше всех. Поспал, поел, снова поспал… Если бы еще и не ходил под себя и на меня, я бы любила его еще больше.
– А можно любить еще больше?
– Не знаю, – ответила она серьезно. – Не уверена. Но очень хочу помыться и помыть его. Клянусь Беспощадным.
Малыш спал, положив головку на материнскую грудь. Сибилла нежно, самыми кончиками пальцев, коснулась его виска, и бэбик тихонько заурчал, не просыпаясь.
– Я схожу за водой? – предложил Тим.
– К Оушену, что ли? – она фыркнула. – Не дури. Съедят.
– Не съедят. Тут футов 400 пройти, не больше.
– Вот утром вместе и сходим. Обойдусь. Давай ты не будешь делать глупости!
Наверху что-то зашуршало, Сибилла схватилась за ствол, но тревога оказалась ложной. Из окна наверху в панике выпорхнули несколько то ли птиц, то ли летучих мышей – мелькнули на фоне звездного неба темные силуэты. Захлопали крылья, полетела вниз каменная крошка, и еле слышно выругался невидимый Бегун.
Через мгновение его голова высунулась из окна четырьмя этажами выше.
– Порядок, – прошипел он, стараясь выполнить две взаимоисключающие задачи одновременно: говорить как можно тише и так, чтобы его услышали. – Чисто. Тут никого не было много зим. Нет никаких следов. Сейчас спущусь за вами.
Они втащили ящики с вакциной внутрь здания через пролом в стене, но основательно прятать не стали. Не было ни сил, ни особой необходимости. Вряд ли здесь кто-то мог обнаружить груз до утра.
На лестничных пролетах осталось удивительно мало мусора. Ветер, врывавшийся в здание через многочисленные проломы в стенах, выметал бетон до немыслимой чистоты. Но за счет близости к океану сырость делала свое черное дело. Там, где ветер и солнце не добирались до стен и потолка, резко пахло грибком. Везде виднелись белые и черные разводы, а в некоторых местах с потолка до самого пола бахромой свисали мохнатые нити.
Чем выше они поднимались, тем меньше воняло сыростью, но зато появился явственный запах помета летучих мышей. В нескольких местах лестницы перекосило, но, если говорить честно, Тим ожидал более серьезных повреждений. Здание было построено на совесть, если смогло простоять век под ударами прибрежной погоды.
Они вышли в просторный холл на предпоследнем этаже, и в первый момент Книжник застыл в восхищении.
Он бывал на крышах небоскребов в Тауне и даже (наверное, единственный из живущих) совершил полет на дельтаплане над городом, но картина, открывшаяся перед ним, была настолько прекрасна, что на мгновение от избытка эмоций у него замерло сердце.
С высоты птичьего полета перед ними открылся сверкающий Оушен с висящей над ним круглой луной. На бархатном куполе неба сияли мириады звезд: крупных, с кулак бэбика величиной, и мелких, как стеклянная крошка в старых развалинах. Оушен уходил за горизонт – бесконечный, сверкающий, вобравший в себя все великолепие висящих над ним светил и волнующее движение вод, накрытых небесным сводом.
В этот момент Книжник внезапно осознал, как прекрасен мир, в котором они живут. Как этот мир хорош, несмотря на всю дрянь, которую приходится постоянно жрать всем, кто родился, жил и умер под этим небом. Несмотря на всю грязь, кровь и жестокость. Несмотря на Беспощадного, царящего на земле вот уже почти сто лет. Несмотря на все горести и разочарования, на подлости и предательства, с которыми Книжник сталкивался от рождения и по сей день.
Несмотря на то, что у него внутри (в том месте, что раньше называли душой) так и зияла дыра потери, которую он не мог ничем и никем восполнить!
О том, что время лечит любые раны, даже самые глубокие, Книжник еще не знал.
Ему еще только предстояло узнать об этом.
Глава 5
Свет в океане
– Пиздец!.. – выдохнул Бегун, пожирая глазами открывающуюся перед ним картину. – Да трахни меня Беспощадный! Никогда такого не видел! Как же, сука, это красиво!
Книжник саркастически хмыкнул. Сибилла искоса глянула на вождя, который стоял с отвисшей челюстью, глядя на светящийся океан, и усмехнулась незаметно.
– К тебе пришло чувство прекрасного, – съехидничал Книжник. – Вот уж не думал, что дождусь… Да, Мо… Это очень красиво. Чувствуется, что у тебя просто слов нет…
– Нет у меня слов! – повторил Бегун, разводя руками. – Бляяяяя…
Сибилла не выдержала и прыснула.
– Чего ржешь? Ну красиво же! – обиделся вождь. – Все остальное – голимая хуйня! Я бы… Я бы…
Он запнулся, подумал.
– Как бы сделать так, чтобы все увидели это моими глазами? Как я вижу! Чтобы все поняли, как это, блядь, красиво!
– Попробуй нарисовать, – посоветовал Тим. – Раньше была такая штука – фотография. Люди умели останавливать время. Брали такую специальную штуку – камеру. Наводили на что-то интересное или красивое… вот, положим, на Оушен. Нажимали кнопку. Клац! И получался рисунок на специальной бумаге. Или без бумаги, не суть важно. Все равно больше так делать не умеют. Но можно попробовать нарисовать, если тебе так уж нравится этот вид.
– А то… – Бегун все глаз не мог оторвать от ночного пейзажа. – Вид охуенный! Тебе, что ли, не нравится?
Они постояли еще некоторое время молча, глядя на раскинувшуюся перед ними бесконечность. Просто стояли, сбросив с плеч рюкзаки, и смотрели, на время забыв про усталость, опасности и про сосущее чувство голода под ложечкой.
Потом проснулся и захныкал Грег.
– Я бы пришел сюда и завтра, – сказал вождь с чувством. – Но завтра нас тут не будет…
