Прозвеневший звонок положил конец разговорам.
– Идите учиться, мои дорогие, и не теряйте надежды. Мы почти у цели. Изабелла и Натанаэль, прошу вас остаться.
Когда близнецы и малышка Виктория покинули класс, Альсид повернулся к Изабелле и Натанаэлю. Какое-то время он молча смотрел на них, почесывая подбородок. Казалось, он сомневался, стоит ли посвящать их в свои тайны. Наконец положил руку Натанаэлю на плечо и посмотрел на него со всей серьезностью.
– Слушай меня внимательно, Натанаэль. Твоя трансформация успешно завершилась. Вас таких в группе всего двое – это ты и Изабелла. Твой дар обрел полную силу. Теперь ничто не мешает тебе применять его. Но помни: не стоит пользоваться им, чтобы произвести впечатление на друзей. Твоя власть пригодится тебе для более серьезных дел. Есть лишь две цели, достойные приложения твоих сил: контролировать и уничтожать. Понимаешь ли ты меня?
– Думаю, да, – ответил Натанаэль. И, глубоко вздохнув, добавил: – Но я не искал этой власти. И я не хочу никого контролировать, а тем более уничтожать.
Альсид кивнул с понимающим видом.
– Это еще раз доказывает, что в твоих венах течет благородная кровь. К разрушению и контролю стремятся только тираны и безумцы. К несчастью, люди, против которых мы ведем борьбу, и есть тираны. И принуждают нас отвечать им тем же оружием. Луи д’Омбревиль это понимал как никто другой.
– Но чего же ты ждешь от меня, учитель? – решил уточнить Натанаэль. – Чтобы я помог Братьям крови свергнуть правительство?
Альсид улыбнулся и похлопал Натанаэля по плечу.
– Я хочу от тебя одного, – ответил он. – Чтобы ты знал, кто ты на самом деле и чем отличаешься от других. И чтобы без страха следовал по пути, который предначертало тебе Небо.
Натанаэль от удивления моргнул. Небо? Он не был уверен, что понимает, о чём говорит учитель. Альсид тем временем снял шапочку, аккуратно сложил ее и спрятал в карман.
– Ну что же, – сказал он. – Теперь следуйте за мной. Нам предстоит небольшое путешествие.
– Но, учитель, у меня же еще уроки! – возразил Натанаэль.
– На сегодня ты свободен, – ответил Альсид. – Я уведомил твоего учителя французского, что ты проявляешь большие способности к химии и я хочу дать тебе несколько индивидуальных уроков.
На заднем дворе интерната их ждал фиакр с задернутыми шторами. Кучер с явным почтением поприветствовал Альсида. Пожалуй, для простого учителя это было слишком. Вслед за Валентином и Изабеллой Натанаэль поднялся в экипаж.
Он с трудом мог поверить, что сейчас вырвется за пределы интерната. За всю жизнь ему посчастливилось всего пять или шесть раз прогуляться по улицам Лариспема – в компании одноклассников и в сопровождении учителя. Все они ходили в Музей монархии, в башню Верна, к Мемориалу Второй революции и к памятнику у кладбища Лашез.
Сейчас он был вне себя от радости. Фиакр покачивался на ухабах, а Натанаэль, улыбаясь, думал, какое выражение лица будет у Жерома, когда он расскажет, что ездил на прогулку. Стоп. Он же не сможет ничего рассказать. Настроение тут же испортилось. Натанаэль взглянул на Изабеллу, надеясь получить немного поддержки хотя бы от нее. Но девочка, забившись в угол, перебирала колоду карт. Похоже, она с ними не расставалась. Натанаэль чуть отодвинул занавеску и выглянул в окно.
Мимо проносились фасады, витрины, разноцветные афиши, с одинаковым восторгом расхваливающие заслуги правительства и преимущества домашних автоматов. Улицы были полны народу. Тут были и мужчины, и женщины, ведущие детей за руку. У всех этих малышей были родители. Их экипаж обогнал молодой человек на пенни-фартинге
[31]. Он что было сил крутил педали. В следующую минуту рядом с ними промчался паромобиль, и мальчик не смог сдержать радостного возгласа.
Светило яркое летнее солнце, воздух был полон разнообразных запахов. Натанаэль с жадностью вдыхал аромат фруктов, разложенных перед бакалейными лавками, металлический запах машин, мчавшихся куда-то на всех парах. Пахло свежими кушаньями, тонкими духа́ми лариспемских красоток. В ресторанах жарили мясо, аромат которого смешивался с запахом лошадиного навоза, канализации и мусора, что валялся прямо на дороге.
Фиакр спустился к Сене, от которой сильно пахло тиной, выехал на большую улицу.
– Улица Нового Города, – с отвращением произнес Альсид. – Раньше это была улица Риволи. Ее так назвали в честь победы императора Наполеона в битве при Риволи. Знаешь ли ты, Натанаэль, чем омерзительны мне лариспемцы? Они ведут себя так, будто до них ничего не было. Можно подумать, что Лариспем возник ниоткуда, что он – порождение их анархистских идей. Вот уже тридцать лет они продолжают менять названия улиц, перестраивают церкви под дискуссионные клубы, вокзалы и склады. Спрашивается: зачем они это делают? Ответ ясен. Чтобы все забыли, что Лариспем – это обезображенный Париж.
– А куда мы едем, учитель? – спросила Изабелла, тасуя свою колоду. Она перевернула верхнюю карту. Там был изображен человек, стоящий за прилавком. Натанаэль успел прочитать подпись: «Фокусник».
– Мне наконец удалось напасть на след одного перекупщика, хотя это и заняло много времени, – сообщил учитель. – Он скупает драгоценности, которые раньше принадлежали лучшим семействам города. А потом перепродает их тем, кто дороже заплатит! Мы давно подозревали, что такая торговля ведется. Время от времени в руки коллекционеров и сочувствующих Братству попадали дорогие украшения и ценные книги. Но никак не удавалось выяснить, кто за этим стоит. Просто периодически в газетах появлялись объявления о продаже, сами же вещи отправлялись покупателям обычной или пневматической почтой.
Фиакр подпрыгнул на ухабе, и Натанаэль чуть не свалился на пол. Он ухватился за край окна и вновь выглянул. Они ехали уже не по широким проспектам, а по узким улочкам, где было еще больше мусора. В мостовой не хватало булыжников. Стены домов были черны от дыма и грязи, которую разбрызгивали проезжающие мимо повозки и паромобили. Всё пестрело рекламными плакатами. Новые вешали прямо на старые. Они линяли, выцветали под дождем, но никто и не думал их срывать.
Всё выглядело крайне неопрятно. Иногда попадались трактиры. В их серых, давно не мытых окнах мало что можно было разглядеть. Ясно было одно: туда не хотелось зайти даже за чашечкой кофе.
Между винной лавкой и магазином подержанных люксоматонов находилась лавка мясника. Ярко-красная вывеска выделялась на общем сером фоне. Фиакр остановился, чтобы пропустить телегу с бочками.
Натанаэль с любопытством и интересом рассматривал тушу быка, выставленную на всеобщее обозрение. Тушу разрезали вдоль, были видны ребра и позвонки. Здесь же были выставлены бедрышки и умело перевязанные куски мяса, готовые к запеканию. Висели гроздья сосисок. Подвешенная на крючок свиная голова словно бы наблюдала за подмастерьем лясникама, что отгонял тряпкой больших синих мух. Видя, что на улице образовался затор, мясник вышел из лавки и бесцеремонно постучал в окно фиакра, стараясь рассмотреть, кто там находится.
