Кто-то облегченно вздыхает, и я понимаю, что это не я – это Андраста. Она тепло смотрит на меня.
– Отлично поработала, – говорит она.
Я отираю кровь, что течет у меня из носа, и, стараясь не обращать внимания на головную боль, вместе с Андрастой возвращаюсь в замок. Лорд Элленби стоит на ступенях Тинтагеля, ожидая нас. Когда Андраста обнимает меня на прощанье, мне кажется, что она вроде бы кивает лорду Элленби, но в следующее мгновение я уже уверена, что ошиблась. В любом случае это не имеет значения. Я теперь знаю, как пользоваться моим Иммралом, и мы можем приступить к работе.
26
Вскоре после этого нас распределяют по полкáм. Когда лорд Элленби читает наши имена, становится ясно, что он прислушался к Эмори, Райфу, Наташе и другим руководителям насчет того, кто куда подходит больше всего. Рамеш, Феба и Олли назначены к бедеверам. Я гадаю, одобрит ли выбор Райфа настоящий командир бедеверов, отсутствующий Самсон.
А потом…
– Ферн Кинг – бедеверы, – читает лорд Элленби.
Ох. Феба сжимает мою руку, когда я присоединяюсь к ней.
– У нас есть иммралы, у нас есть иммралы! – распевает Рамеш, когда мы распределены.
– Рамеш? – окликает его Олли с другого конца конюшни.
– Олс?
– Если ты еще раз назовешь меня иммралом, я тебе врежу.
На этот раз есть что-то неуловимо другое в настроении нашей поездки, в отличие от прежних выездов, когда мы просто следовали за рыцарями. Как будто нам дали разрешение присоединиться к ним по-настоящему. Вместо тренировок в построении или изучения подозрительных инспайров мы совершаем настоящий обход.
– У нас сегодня три часа, – говорит Райф. – А другие подразделения прикрывают наш патруль. Так постараемся сделать побольше.
Мы едем через город к Ричмонд-парку, где рядом с оленями пасутся единороги, потом петляем между ручьями, что пересекают парк.
– Смотрите! – в какой-то момент восклицает Олли. В его голосе нет обычной резкости. – Посмотрите на воду!
И мы смотрим туда, куда показывает его вытянутая рука, и видим огромную стаю дельфинов; их спины выгибаются дугами на отмелях, они следуют за нами, играют с нами, говорят нам: «Это и ваш мир тоже».
Мы останавливаемся перед прекрасным георгианским домом в самом центре парка и позволяем лошадям пощипать дикие цветы. И тут, пока я наблюдаю за львом Фебы Дональдом, который пытается гонять с места на место группу сердитых стегозавров, появляется лорд Элленби на своем коне.
– Отличный день для первого выезда в составе полка, так? – весело говорит он, когда один из рыцарей спешит придержать его скакуна.
Лорд Элленби спешивается и пожимает руку Райфу.
– Что он тут забыл? – спрашивает Феба.
Рамеш взглядом показывает на Олли и меня, но другой рыцарь, Амина, замечает это и качает головой:
– Он всегда ненадолго присоединяется к полкам, когда в них появляются новые рыцари. К вам двоим это отношения не имеет.
Но я не уверена, что это действительно так, потому что, когда приходит время направляться назад, к Тинтагелю, лорд Элленби решает поехать рядом со мной, а не во главе группы вместе с Райфом. Я чувствую приятную усталость, я благодарна за то, что мы провели день без напряженных тренировок нашей силы и без той головной боли, которая их неизбежно сопровождает, так что я помалкиваю, надеясь, что он оставит меня в покое.
– Я до сих пор помню свой первый день в полку ланселотов, – говорит наконец лорд Элленби. – Это было потрясающее чувство.
– Вы были в одном полку с мамой? – беспечным тоном спрашиваю я.
Я знаю, каким должен быть ответ, но хочу, чтобы он мне рассказал об этом.
– Верно. Когда мне дали полк ланселотов, нас было всего четверо.
– Совсем мало, да?
– И в самом деле, это было необычно. Но я не думал, что нам нужен кто-то еще. Мы были блестящей командой. Мидраут тогда командовал гэвейнами, к тому моменту уже несколько лет, и у него был большой полк, так что все уравновешивалось.
– Папа говорил, что мама никогда не доверяла Мидрауту.
– Так и есть. И я тоже, если уж на то пошло. Но многие таны были очарованы им. И ничего тут нет плохого. Он обладает харизмой, и он знал, как пользоваться своим Иммралом, чтобы заставить людей думать так же, как он.
А я думаю, что понимаю, к чему ведет лорд Элленби, и потому пытаюсь отвлечь его.
– На том монументе памяти рыцарей, убитых трейтре, я видела мамину записку к какой-то Эллен. Она тоже была с вами в ланселотах?
Лорд Элленби бросает на меня взгляд, смысла которого я не понимаю.
– Да, – отвечает он. – Эллен Кассел. А почему ты спрашиваешь?
Я вовсе не была склонна рассказывать хоть кому-то о маминых секретных записях, потому что подозревала, что это может оказаться опасным. Я взвешиваю все, потом рассказываю лорду Элленби о мамином дневнике в Итхре и ключе к коду, который Олли нашел в своем шкафчике.
– А, да, – говорит лорд Элленби. – Значит, твоя мать и в Итхре использовала тот код? Она придумала его для нашего полка, так что мы могли оставлять друг для друга тайные послания по всему Аннуну. Весьма несущественные, конечно.
Мне кажется или он слегка нервничал, говоря это? Мы едем дальше в молчании, пересекаем Темзу по мосту, украшенному огнями, – это похоже на паутину, в которой застряли капли росы.
– И о чем те записи твоей матери? – спрашивает лорд Элленби.
– О, ни о чем существенном, – отвечаю я. – Но она много говорит об Эллен.
– Они были очень близки, – подтверждает лорд Элленби. – Они были очень разными, но в дружбе дополняли друг друга.
– Как это понимать?
– Ну, Уна была очень храброй, очень упорной. Всегда добивалась того, чего хотела. Эллен была более осмотрительной. Начать с того, что ей не сразу удалось стать рыцарем. Мы старались помогать ей, и твоя мать больше всех. Однако… потом, под конец, она стала самой бесстрашной из всех нас. Я знаю, что она должна была ввязаться в схватку, когда за ней явился трейтре.
– Вас там не было?
Лорд Элленби качает головой. Я замечаю, что одна его рука сжалась в кулак, и он, говоря, постукивает им по ноге.
– Они вместе с другим рыцарем из ланселотов, Клементом Ригби, отправились проверить сообщение об отравителе в Уайтчепеле. Это вовсе не предполагало какой-то опасности. Но ни один из них не вернулся.
Мне приходит в голову, что есть еще кое-что, насчет чего лорд Элленби может меня успокоить. Проблема в том, что если они с мамой действительно были так близки, как он утверждает, то я могла бы обвинить и его.
