И только позже Уна сумела разобраться в том, во что ее вовлекли. Но другие не желали этого слышать. Она так никогда и не поняла, было ли их неведение искренним, или они понимали, что их одурачили, но не желали признаться в собственной слабости. В рыцарском зале только и болтали о том, какую невероятную речь он произнес. Все гудели о том, как теперь они объединятся вокруг Мидраута – не то что при Карадок. Но когда Уна дерзко предлагала объяснить, что именно Мидраут намерен сделать, чтобы случились такие перемены, никто не мог дать ей внятного ответа.
В конце концов она устроилась в кресле в углу зала рядом с Эллен, Лайонелом и Клементом, мрачно прислушиваясь к разговорам вокруг.
– Может, он и не так плох, как тебе кажется, – сказал Клемент. Потом, в ответ на взгляд Уны, добавил: – Но ты ведь не всегда бываешь права, Уна. Если честно – я думаю, он может оказаться именно тем, кто нам необходим.
– Да как ты можешь такое говорить? – прошипела Уна.
– Я пришел сюда в один год с Мидраутом, и он всегда был любезен со мной.
– О, ну да, если уж он был любезен с тобой…
– Хватит спорить, – сказал Лайонел. – Я очень надеюсь, что ты прав, Клемент. Действительно надеюсь. Но – уж извините, что упоминаю об этом, – я в рыцарях куда дольше вас, и я не вижу, что все это ведет к чему-то хорошему. Король Артур…
Клемент закатил глаза:
– Только не надо опять всей этой ерунды про короля Артура!
– У него тоже сначала были хорошие намерения, – упрямо продолжил Лайонел. – И посмотрите, чем все закончилось? Никому не нравится говорить об этом, но этот человек пытается отобрать у нас свободу.
– Точно, – задумчиво согласилась Уна. – Именно к этому все и идет.
– Не обязательно.
– Не обязательно, – согласился Лайонел. – Но если ты как следует подумаешь обо всем, Клемент, то разве Мидраут хоть когда-то делал что-то такое, что не повышало бы его популярность? Это меня и тревожит. Он всегда уверен, что он прав, и я думаю, что весьма опасно давать власть тому, кому и слова поперек не сказать, если он ошибается.
Клемент покачал головой, но промолчал.
– А ты что думаешь? – повернулась Уна к Эллен, бесстрастно слушавшей их разговор.
Эллен нахмурилась:
– Я думаю, тебе следует быть поосторожнее.
– Тебе кажется, он уже опасен? – уточнила Уна.
– Нет. Возможно, нет. Но ты ведь не собираешься это проверять, правда?
Клемент изумленно уставился на нее.
Уна улыбнулась:
– Ты слишком хорошо меня знаешь.
– Значит, держись от него подальше, – сказала Эллен, не отвечая на улыбку. – Ты же не хочешь, чтобы он заглянул в твои мысли и увидел, насколько он тебе противен? Если он так опасен, как ты считаешь, а он это поймет, – ничего хорошего ждать не приходится.
Уна кивнула и хлопнула подругу по руке в знак благодарности.
– Но нам, остальным, следует его поздравить, вообще-то, – сказал Лайонел. – Нам лучше делать вид, что мы рады за него. И прикрыть Уну.
– Да, – согласилась Эллен. – Хорошая мысль.
– Ты помнишь, как ты шипела… – начала было Уна, но, когда она посмотрела на ту женщину, в которую теперь превратилась Эллен, слова воспоминания застыли на ее губах.
То ведь была другая Эллен, из более простых времен.
Потом в зал вошел Мидраут, и все столпились вокруг него.
– Ладно, идем, – сказал Лайонел.
Когда Эллен поднялась из кресла, Уна поймала ее за руку.
– Тебе тоже не следует подходить, – прошептала она. – Или хотя бы не пожимай ему руку. Помни…
Эллен вежливо высвободила свою руку и вздохнула:
– Я помню, дорогая. Я помню.
И Уне осталось лишь наблюдать, как ее друзья присоединились к толпе, чтобы приветствовать своего нового лорда.
33
К тому времени, когда мы добираемся туда, где находятся Лэм и Олли, я уже почти восстановила силу в ногах. И брат, и лошадь радостно бросаются нам навстречу. Пока Лэм обнюхивает мальчика, Самсон пожимает руку Олли и выкладывает ему все о последних событиях.
– Нам нужно двигаться, – говорит Олли, сажая мальчика на спину Балиуса.
Самсон помогает мне сесть на Лэм, и потом они с Олли бегут рядом с нами, пока мы возвращаемся в Тинтагель.
К тому времени, когда мы въезжаем в ворота, должен уже быть конец ночной стражи, а часть полков только еще вернулась. Наташа замечает нас, когда спрыгивает с Домино, и тут же кидается в объятия Самсона, как будто они с ним – давно потерявшие друг друга близнецы. Райф размахивает кулаками и подскакивает к командиру своего полка, а Эмори как раз проезжает по подъемному мосту, сразу направляется к Самсону и хлопает его по затылку в знак приветствия. Среди всей этой суматохи Самсон улыбается мне, его облегчение и утомление под стать моим собственным.
Я еду вперед. Я не участвую в этом радостном воссоединении друзей. Я оставляю мальчика на попечение аптекарей и неловко спешиваюсь на ступени замка. К счастью, мы успели вывести мальчика до того, как он подвергся судьбе тех, лишенных языков и ртов, сновидцев, которые сидели в камерах до него.
Чего я сейчас хочу больше всего на свете, так это заснуть без снов, но, поскольку мне такое вряд ли удастся, я могу позволить себе лишь немножко подремать в рыцарском зале до того, как меня с неизбежностью призовет к отчету лорд Элленби.
Когда я открываю дверь, на меня со своих обычных мест у камина смотрят Феба и Рамеш. Не говоря ни слова, они отводят меня к дивану. Вскоре к нам присоединяется Олли.
– Я слышал, что Самсон вернулся, – говорит Рамеш.
Мне это почему-то кажется невыносимо смешным. Мой истерический смех разносится по залу, откликается в других и возвращается ко мне.
– Ты можешь нам рассказать, что там произошло? – спрашивает Феба.
Я смотрю на Олли.
– Вряд ли, – говорю я. – Извините.
Феба со вздохом падает на диван:
– Это чертовски круто.
Олли ненадолго исчезает, потом возвращается со стаканом сладко пахнущего напитка и кувшином воды для моих окровавленных носа и ушей. Зал относительно пуст – все снаружи, празднуют возвращение Самсона, – поэтому Феба и Рамеш пользуются случаем и ставят старую пластинку на проигрыватель, стоящий в углу, и мы все молча слушаем музыку, пока остальные рыцари не заполняют зал, в восторге от возвращения своего капитана.
К счастью, появление одного из рееви избавляет меня от избыточных хлопков по спине и рукопожатий. Ему не нужно говорить, зачем он пришел. Я измучена. Я страдаю от боли. Я хочу лишь отдыха и, может быть, небольшого массажа ног, но мы с Олли нужны лорду Элленби.
