Я киваю:
– Ну да. Я знала, что плохо поступаю с Дженни и Лотти, и все равно это сделала. И что до Дженни, то, пока она не закричала, я… я действительно наслаждалась своей властью над ней.
Олли смотрит на меня насмешливо:
– Ну да, но как только реальность открыла дверь ногой, ты перестала ее мучить, так ведь?
– Но Лотти…
– Ферн, – перебивает меня Олли, вставая. – Ты прекрасно знаешь, что я могу читать воспоминания и эмоции, так?
Я киваю.
– Ну вот, я прочитал и твои, помнишь? Поверь, сестренка, ты совсем не чудовище.
Мне отчаянно хочется поверить ему.
– Они ведь никогда не допустят, чтобы я превратилась в Мидраута, правда? – спрашиваю я.
Олли фыркает:
– Иллюзия величия, а? Ферн, у тебя же только половина этой силы. И мы оба должны превратиться в маньяков, чтобы такое произошло. И еще мы должны соглашаться во всем, а такое вряд ли возможно, тебе не кажется?
Об этом я как-то и не думала. И оказывается, мой величайший страх ничего не стоил, потому что я воображала невозможное.
– Ладно, – говорю я.
– Возвращаешься?
Я усмехаюсь, меня охватывают радость и волнение. И почему-то я вдруг становлюсь совершенно бодрой, сна ни в одном глазу.
– Да. Давай сделаем это.
49
Когда папа уходит на работу в ночную смену, мы с Олли пораньше отправляемся в свои спальни. Олли останавливает меня перед тем, как я поднимаюсь по лестнице. Он ничего не говорит, лишь на мгновение сжимает мою руку. Между нами не возникает дуги инспайра, обозначающей связь, но мы понимаем друг друга.
Впервые за почти неделю я сажусь на кровать с радостью. И какое-то время просто держу в руке свой портал. Я и не думала, что смогу снова сделать это. Я позволяю своему сердцу наполниться благодарностью, прежде чем открываю зеркало, и почти визжу от восторга, когда меня окутывает голубой свет.
Когда я оказываюсь на платформе, в Аннуне еще только всходит солнце. Олли ждет. Я спешу, обгоняя его, жаждая увидеть всех, так что не сразу осознаю, что Тинтагель выглядит как-то иначе. Двери укреплены, на подъемном мосту появились металлические прутья вместо веревок. Сторожка у моста битком набита охраной.
– А вы тут постарались, – говорю я.
– Нам пришлось, – отвечает Олли, показывая на мир за стенами замка.
Наверное, я могла бы и не заметить ничего, если бы не отсутствовала почти неделю, – но перерыв делает даже легкие перемены раздражающе неприятными. Древние дубы, что окружают замок, умирают, их кора осыпается, обнажая пустое пространство под ней. Пока я оглядываю горизонт, огромный камень выпадает из стены величественного здания напротив замка, разлетается в груду щебня, добавляя мусора к обломкам, уже лежащим вдоль фундамента. Я осознаю, что в пейзаже недостает и еще кое-чего – шума крыльев. Я смотрю вверх. Над нашими головами не кружат, как обычно, ангелы. Лишь несколько этих существ – небольшая стайка, – измученные и покалеченные, лежат на крыше Тинтагеля. Один из них пытается почистить крылья, но в результате только выдергивает пучок перьев. Другой планирует в мою сторону, но рассыпается в инспайров прежде, чем успевает приблизиться ко мне.
– Идем внутрь, – мрачно говорит Олли.
Атмосфера в замке тише обычной. Рабочие места харкеров теперь расположены ближе к стенам, чтобы освободить больше пространства в центре замка. Те, кто сидит за своими столами, что-то быстро пишут.
– Пока никакого движения, – говорит один из них в шлем. – Но будьте наготове.
Когда мы проходим дальше в замок, некоторые замечают меня. Рееви и венеуры приостанавливаются, чтобы улыбнуться. Негромкий гул голосов сопровождает меня; я слышу и недоверие, и надежду.
Лорд Элленби коротко смеется, увидев меня:
– План Олли сработал?
– Да, сэр. Ваше письмо…
– Было чистой правдой. При всем моем разочаровании, Ферн, я никогда не верил, что ты способна превратиться в Мидраута.
– А тот человек с аккордеоном – это ваш друг?
В глазах лорда Элленби мелькает что-то странное.
– Время от времени. – Он провожает меня до двери рыцарского зала. – Ты вернулась не слишком быстро. Ты готова?
– Думаю, да.
– Самсон введет тебя в курс последних событий. А теперь извините, я должен расставить харкеров на посты.
В рыцарском зале царит блаженная пустота, когда я вхожу туда, чтобы взять из шкафчика униформу и оружие. Проводя ладонью по рыцарской эмблеме на своей тунике, я вдруг думаю, что, возможно, надеваю ее в последний раз, если Мидраут победит. Ну, по крайней мере, на этот раз я намерена делать все правильно.
– Ферн?
В дверях стоит Феба, за ней – еще кто-то из рыцарей, только что прибывших на свою смену. Феба взвизгивает и бежит ко мне, стискивает в объятиях.
– Спасибо, – говорю я.
Следом появляется Райф, а с ним – остальные бедеверы.
– Прикольные Глазки! – вопит Райф и тут же громогласно сообщает о моем возвращении Наташе.
– Я по тебе соскучилась! – мчится ко мне Наташа. – Конечно, не так, как Лэм, но все же…
После всех этих восторженных криков я вместе с Самсоном спешу к конюшням, обгоняя остальных членов нашего полка.
– А граффити были по-настоящему отличными, – говорю я ему.
– Приятно делать что-то, зная, ради чего, – отвечает он и смотрит на меня с таким светом в глазах, какого я никогда не видела прежде. – Ты действительно ушла потому, что тебя испугало то, кем ты можешь стать?
Я киваю. По какой-то причине мысль о том, что Самсон плохо обо мне думает, кажется мне куда хуже разочарования лорда Элленби.
– Хотелось бы мне быть таким же сильным, как ты.
Я удивленно смотрю на него:
– О чем ты?
– Все те истории, что рассказывают обо мне, – и та, что о доме с вампирами…
Я киваю, ожидая продолжения.
– Есть причина, по которой я никогда никому не рассказывал, как я их всех уничтожил. По правде говоря, начать следует с того, что я вообще не должен был туда входить, тем более в одиночку.
Он умолкает, но я не пытаюсь торопить его. Не доходя до конюшен, он отводит меня в сторонку, нас слегка скрывают повисшие ветки ивы.
– Когда харкеры послали нас в тот дом, я узнал его. Там живет моя девушка.
Я улыбаюсь, чтобы скрыть непонятную тяжесть, упавшую в мой желудок при упоминании Самсоном его девушки.
