– Убери руку, Вилл, – властно сказала Марианна, впившись взглядом в стрелу.
Подышав на пальцы, она обхватила ими древко у самой груди Робина и выдернула стрелу резким точным движением. Робин вздрогнул и простонал.
– Молодец, Саксонка! – переводя дыхание, воскликнул Джон и, опустив глаза на бледное лицо Робина, нашел в себе силы улыбнуться: – Он даже очнулся!
По ресницам Робина пробежал трепет, глаза приоткрылись, он затуманенным взглядом обвел склонившихся над ним друзей. Его губы шевельнулись, и Статли немедленно приставил к губам Робина флягу с водой. Робин с трудом сделал глоток и прояснившимся взглядом посмотрел на Вилла.
– Что со мной? – раздался его еле слышный голос.
– Стрела, – ответил Вилл и бережно стер ладонью стекавшие по лицу брата капли дождевой воды.
Марианна тем временем достала из-под куртки плотно сложенный квадрат ткани и закрыла им рану на груди Робина. Увидев ее, Робин слабо улыбнулся, но тут же побледнел еще больше.
– Он не выдержит дорогу! – с отчаянием сказал Джон.
– Выдержит, – ответил Вилл, кладя руку на плечо Робина. – Я сейчас помогу ему.
По мере того как Вилл держал руку, сосредоточившись на передаче своей жизненной силы брату, лицо Робина перестала заливать бледность, он задышал глубже и ровнее и спросил тихим, но более отчетливым голосом:
– Что с остальными?
Словно в ответ на его вопрос подбежал Дикон и, задыхаясь, сказал:
– Все трое убиты. А Эдельхард – стрелой Робина!
Вилл, Статли и Джон переглянулись и одновременно посмотрели на Робина. Тот ничего не ответил, лишь посмотрел в затянутое тучами небо и снова закрыл глаза.
– Ладно, дома разберемся! – сказал Джон. – Кладите тела на коней! А как нам быть с Робином? В седле мы его живым не довезем.
– Как всегда – старым испытанным способом! – ответил Алан, снимая с плеча длинный плащ. – Дик, снимай и ты плащ! Парни, нужно еще пару плащей!
Расстелив на земле плащи, стрелки осторожно переложили на них Робина и, подхватив за края, понесли. Вилл бросил взгляд на промокшую до нитки Марианну, поймал повод Воина и, не обращая внимания на его злобное фырканье, вскочил в седло и подхватил Марианну.
– Оставь меня! Что ты делаешь?! – закричала Марианна, пытаясь высвободиться, но безжалостная рука Вилла так стиснула ее, что у Марианны перехватило дыхание.
– Везу тебя домой. Если не хочешь свалиться, сиди смирно! Здесь от тебя никакого толку не будет, а дома ты успеешь приготовить все, что тебе понадобится для перевязки.
Вилл пришпорил вороного и, обогнув стрелков, которые несли Робина, помчался в сторону лагеря, крепко прижимая к груди Марианну. Спешившись возле коновязи, он заметил маячившего в дверях сына и крикнул:
– Отведи Воина под навес, только не угоди ему под копыта!
Не слушая протестов Марианны, он подхватил ее на руки и понес в трапезную, где к нему бросились все женщины, растерянные внезапным общим отъездом.
– Что случилось?! – воскликнула Клэренс, вцепившись Виллу в руку. – Да говори же! Что-нибудь с Робином?!
– Отпусти меня, пока я не упал! – ответил Вилл, стряхивая с себя руку сестры, и понес Марианну в комнату. Оглянувшись, он все-таки сказал им: – Робин ранен.
Клэренс, прижав ладонь к губам, на миг замерла и бросилась следом за братом. Вилл, ногой распахнув дверь в комнату, поставил Марианну на ноги. Заметив, что ее одежда насквозь промокла, он приказал Эллен:
– Нелли, разведи огонь и заставь ее переодеться! У меня последние силы ушли на то, чтобы удержать ее в седле!
Бросив взгляд на Марианну, Эллен быстро развела огонь и достала сухую одежду. Марианна, устало закрыв глаза, позволила ей снять с себя промокшую одежду и растереть все тело полотенцем. Вспомнив о присутствии Вилла, она посмотрела в его сторону. Он стоял, предусмотрительно повернувшись к ней спиной, и терпеливо отвечал на вопросы Клэренс, Мартины и Кэтрин.
– Вилл, рана тяжелая?! – допытывалась Клэренс. – Робин выживет?!
Он бросил на нее сумрачный взгляд и, заметив, что она сама не своя от волнения, смягчился и потрепал сестру по плечу:
– Клэр, рана тяжелая, но Робин жив, и это уже свидетельствует в пользу того, что он поправится. Ты переоделась?
– Да, – ответила Марианна, к которой относился его вопрос.
– Тогда принимайся за дело! – сказал Вилл и ушел, чтобы сменить промокшую одежду.
Марианна пошла в аптечную комнату за лекарствами, а когда вернулась, увидела, что Клэренс плачет. Намеренно не заметив слез подруги, она строго приказала ей принести чистой воды.
– Правильно! – одобрила Эллен ее властный тон. – Не хватало нам всем разрыдаться. Вытри глаза, Клэр, и за дело! Слезами ты брату не поможешь – он и так, наверное, вымок до нитки!
Стрелки принесли Робина в сумерках – дорога пешком с тяжелой ношей заняла у них много времени. Когда Робина уложили на постель, Марианна с помощью Джона и Вилла сняла с него мокрую окровавленную одежду и занялась раной. Дэнис, несмотря на все угрозы стрелков, сумел пробраться к Робину. Он бережно и ласково провел ладошкой по его неподвижной руке и посмотрел на Марианну глазами, полными тревоги.
– Он поправится, леди Мэри? Ты сумеешь вылечить его? – настойчиво спрашивал Дэнис и, не дождавшись ответа, снова тронул Робина за руку: – Крестный, почему ты все время молчишь?
Вилл взял сына за руку и отвел его от постели Робина.
– Оставь его в покое, сынок! Робину сейчас не до тебя.
Услышав слова Вилла, Клэренс, которая стояла возле изголовья Робина, ожидая указаний Марианны, если той понадобится помощь, вскинула голову. Ее глаза сузились, впились в Вилла взглядом, полным гнева, и она тихо, с нарастающей яростью сказала хриплым от слез голосом:
– Ты почему сам не поехал вместе с ним? Или вместо него? Как это у тебя всегда получается, наш дорогой старший брат, что ты постоянно жив и здоров и в стороне от событий? Конечно, Робину сейчас ни до чего! Это ведь он получил стрелу, а не ты! Когда убили отца, когда штурмовали Веардрун, чтобы добраться до нас с Робином, где ты был тогда? Тоже в стороне! Отсиживался в Локсли, пока Робин отбивал от стен Веардруна атаку за атакой!
Все, кроме Марианны, с удивлением посмотрели на Вилла – никто и никогда не позволял себе так разговаривать с грозным братом лорда Шервуда. Сам Вилл слушал Клэренс с неподвижным, спокойным лицом, и только в его глазах вспыхивали искры. Как ему хотелось напомнить ей, что это она оставила их без предвидения будущего, отказавшись от дара Хранительницы! Но если бы он ответил сестре упреком на упрек, то перестал бы уважать себя. Поэтому, когда она выдохлась и умолкла, Вилл сказал лишь одно:
– Да, Клэр, мне не надо было отказывать отцу, когда он звал меня с собой в Лондон. Тогда я смог бы умереть рядом с ним, если не спасти, закрыв собой. В любом случае, я бы не стоял сейчас здесь под градом твоих обвинений.
