– Как хорошо! Ты только не покидай меня, любимый!
Он легонько сжал ладонями ее скулы, и она, запрокинув голову, увидела в его синих, как вечернее небо, глазах невыразимо ласковую улыбку. Запечатлев на лбу Марианны нежный поцелуй, он ответил:
– Я никогда не покину тебя! Что бы ни случилось, помни, что я всегда буду рядом с тобой.
– Что может случиться?! – спросила она, охваченная внезапной тревогой, и, широко распахнув глаза, посмотрела на Робина.
Но его уже не было с ней. Она осталась одна на поляне под вековым дубом, и только солнечные лучи ярким сиянием заливали прибитую дождем траву, на которой еще мгновение назад стоял Робин.
Марианна открыла глаза и поняла, что уже не спит. Сердце колотилось так быстро, словно хотело вырваться из груди. Она села на постели, увидела рядом с собой Робина, успокоившись, перевела дыхание и посмотрела вокруг.
Огонь в камине почти погас. Сквозь щелочку в ставнях пробивался тусклый свет. Вилл, наверное, давно проснулся и ушел: его постель на полу была пуста. А по ставням по-прежнему барабанил дождь.
– Моруэнн! – тихо сказал Робин, не открывая глаз.
– Что, милый? – спросила Марианна, склонилась над ним и всмотрелась в его лицо.
Но в полумраке комнаты его черты были едва различимы. Не дождавшись ответа, она дотронулась до его руки. Его пальцы молниеносно сомкнулись вокруг ее запястья, и Марианна невольно вскрикнула от боли: с такой силой сжал Робин ее руку. Что-то неразборчиво прошептав, он ослабил хватку, и она вдруг ощутила даже сквозь рукав платья, что пальцы у него горячие как огонь. Похолодев от недоброго предчувствия, Марианна положила ладонь на лоб Робина. Так и есть, Робина сжигал сильный сухой жар.
Не мешкая ни секунды, Марианна соскочила с постели и бросилась к камину. Она подбросила дров в ослабевшее пламя, зажгла свечи и оглянулась на Робина. Вот теперь, когда комната была ярко освещена, она увидела, как осунулось его лицо. Взяв кубок с лекарством, она присела рядом с Робином и попыталась приподнять его. Он хрипло и часто задышал, и тяжелый приступ кашля сотряс его тело. Заметив, что он тянется к повязке, чтобы ослабить ее или вовсе сорвать, Марианна поставила кубок на пол и перехватила его руку. Наконец кашель прекратился, и Робин тяжело обмяк в руках Марианны. Глотнув ртом воздуха, он открыл глаза, блестящие, словно расплавленные от жара, и посмотрел на Марианну. Она приставила кубок к его сухим обметанным губам, и Робин с трудом судорожными глотками выпил лекарство. Он смотрел на нее, ничего не говоря, но она по его глазам поняла, что все плохо, гораздо хуже, чем было накануне вечером. Высвободившись из ее рук, он вытянулся на постели и, слабо пожав ее пальцы, закрыл глаза. Новый приступ кашля – и Марианна увидела, как сквозь повязку проступила кровь.
Сняв повязку, Марианна осмотрела рану. Она была чистая, без малейших следов воспаления, но кровоточила, открывшись от кашля, который разрывал грудь Робина снова и снова. Наложив на рану компресс с лечебной мазью, Марианна прикрыла его сверху сложенным в несколько раз куском чистой ткани, понимая, что перевязывать Робина, пока не прекратится кашель и не остановится кровь, бесполезно. Приложив ухо к его груди, она вслушалась в его дыхание и, подняв голову, с отчаянием прикусила губы и закрыла ладонью глаза. Но уже через несколько мгновений она отвела ладонь, и в ее глазах появились упорство и непреклонная воля. Пройдя вдоль пучков трав, развешенных вдоль стены, Марианна тщательно подбирала в уме травяной сбор, которым хотела сбить жар и смягчить кашель. Наконец она выбрала все, что ей было нужно, и, растерев травы, принялась готовить отвар. Почувствовав на себе взгляд Робина, она обернулась и попросила:
– Помоги мне! Ты ведь знаешь, что с тобой происходит!
– Назови мне травы, которые ты выбрала, – сказал он и, когда она перечислила ему все травы и их пропорции, на миг сомкнул веки. – Ты все делаешь правильно. Я сделал бы то же самое.
Пока отвар настаивался, Марианна сидела рядом с Робином и молча перебирала его горячие ослабевшие пальцы, прислушиваясь к его хриплому неровному дыханию. Ее сердце ныло отчаянной болью. Она надеялась на его совет, словно он мог придумать снадобье, которое оказало бы чудотворное воздействие. Но теперь ей приходилось рассчитывать только на свои знания и надеяться, что у Робина хватит сил одолеть новую напасть.
Отвар был готов, Марианна напоила им Робина и долго сидела возле него, не снимая ладони с его лба. Потихоньку жар стал умеряться, но все равно еще оставался более сильным, чем она ожидала, рассчитывая на действие трав. Робин незаметно уснул, продолжая сжимать в ладони ее пальцы.
В дверь постучали, словно в этом деликатном стуке был смысл, и на пороге появилась Кэтрин с подносом в руках. Позади нее Марианна увидела Эллен, Вилла и Джона. Джон только что вернулся из поездки по Шервуду и не успел переодеться – так он спешил узнать о состоянии друга. Когда он сбросил с головы капюшон, на его могучие плечи обрушился целый поток воды.
– Как дела, Мэриан? – бодро осведомился Джон, сверкнув белозубой улыбкой. – Вот Кэтти принесла тебе завтрак, а Вилл вновь заступает на пост охранять Робина. Ты поешь и ложись отдыхать в комнате Клэр, а Эллен побудет рядом с Робином вместо тебя.
Пока Джон говорил, Вилл и Эллен внимательно смотрели на хмурую, осунувшуюся Марианну. Им сразу бросилась в глаза бледность ее лица и очень не понравился взгляд, которым она смотрела на Джона. Она его слушала и не слышала.
– Что случилось? – спросил Вилл, оборвав Джона, и шагнул к Марианне. Заметив брошенные на пол узкие полосы ткани, которыми был перевязан Робин, он посмотрел на брата и, не обнаружив на его груди новой повязки, с тревогой и удивлением перевел взгляд на Марианну: – Почему ты сняла повязку? И почему не наложила новую?
– Нет смысла, – ответила Марианна. – У него сильный жар, рана снова кровоточит, и повязку пришлось бы постоянно менять, тревожа Робина. Он горит, Вилли!
Не совладав с собой, она закрыла лицо ладонями, из-под которых вырвался еле слышный всхлип.
– Подожди, не реви! – сказал Вилл, с неожиданным участием положив ладонь ей на плечо.
Но вместо того чтобы успокоить, дружеское, почти ласковое прикосновение Вилла, всегда сдержанного и холодного к Марианне, окончательно лишило ее самообладания, и она расплакалась.
– Не реви! Почему начался жар? Ты плохо промыла рану? Стрела оказалась отравленной?
Взяв себя в руки, Марианна вытерла ладонями мокрое от слез лицо и отрицательно покачала головой:
– Нет, дело не в ране. Она чистая, и следов яда нет. Робин слишком долго пролежал на холодной сырой земле, пробыл под проливным дождем. Он простудился, у него сильный кашель.
– Ох! – с облегчением выдохнул Вилл, а вместе с ним Джон и Кэтрин. – Нельзя же так пугать, Марианна! От простуды в Шервуде еще никто не умирал!
Марианна посмотрела на него долгим взглядом, потом на Эллен и с невеселой усмешкой сказала:
