– Стрела моя, только пустил ее кто-то другой. Тот, кто хотел, чтобы все подумали на Эдельхарда, успокоились и забыли об осторожности.
– Ты уверен в том, что не делал выстрела?
– Сам подумай, Статли! Я должен был успеть заметить, откуда стреляли в меня, достать из колчана лук и стрелу, прицелиться и выстрелить. А я помню только сильный удар в грудь, и все, дальше – темнота, пока не увидел ваши лица.
– Эдельхард не предатель, и я это знаю в точности.
– Откуда такая уверенность, Вилл? Потому что он тоже из Локсли?
– Нет. Я уверен в его невиновности потому, что тщательно осмотрел его тело. Ему сначала сломали шею, и он умер по этой причине. Стреляли уже в мертвого.
– Вилл прав, я осматривала его рану. Стрела вонзилась в грудь, когда Эдельхард уже умер. И шея действительно сломана. Такой перелом вызывает мгновенную смерть. Но, если не приглядываться, то все выглядит так, словно в Эдельхарда успел выстрелить Робин.
– Но не смог этого запомнить, потому что сам терял сознание. А слава Робина как искуснейшего лучника такова, что все способны в это поверить.
– Вилл, ты собирался еще в начале октября, после гибели Гила и Тэсс, проверить прошлое всех стрелков хотя бы вашего отряда. Проверил?
– Да. Все, что они о себе рассказывали, подтвердилось. Ничего, что могло вызвать сомнение хотя бы в ком-то!
– Я понимаю, почему ты недоволен: столько времени потратил и ничего не нашел. Но почему тебя удручает результат, совершенно непонятно! По крайней мере, мы можем быть уверены, что предатель не у вас – в самом сердце Шервуда.
– И сам не понимаю, Статли. Наверное, потому, что столько сил и ухищрений – и ничего, что указало бы на предателя. Чтобы проверить прошлое каждого стрелка из Шервуда, уйдет не меньше года!
– Он не даст нам столько времени! Ведь сначала он надеялся на то, что убил Робина, потом на то, что Робин умрет. Все его надежды не оправдались, и он сейчас снова что-нибудь предпримет!
– Нет, Джон. Он сейчас затаится и станет ждать возвращения Гая. Конечно, ни с кого нельзя спускать глаз, но как раз теперь мы ничего подозрительного не заметим.
– Почему ты так уверен? Пока умирал, в тонкостях изучил природу предательства?
– Нет, конечно! Но природу Гая я изучил давно и достаточно хорошо, чтобы предположить его действия. Это не он, а шериф приказал убить меня и не медлить с выполнением приказа. Но пытаться убить меня в Шервуде – затея неправильная и непродуманная. В Шервуде все возможные обстоятельства, даже случайные, сложатся в мою пользу, как оно и вышло. Гай никогда бы не отдал такой приказ. К тому же ему нужна не просто моя жизнь, ему необходимо торжество победы надо мной. Это покушение противоречит его натуре. Уверен, что, узнав о приказе шерифа, он будет сильно разгневан на сэра Рейнолда за то, что тот едва не подставил его лазутчика, которым Гай разрешил шерифу попользоваться в свое отсутствие. Чтобы сохранить своего человека в Шервуде, Гай прикажет ему прекратить выполнять любые приказы шерифа и ждать его возвращения.
– Что же ты предлагаешь?
– Все, что было предпринято для усиления безопасности всего Шервуда и каждого стрелка, должно сохраниться без малейшего отступления. На все вопросы ответ один: я не помню своего выстрела, но и не отрицаю, что мог его сделать. Придется создать неопределенность и поддерживать ее.
– Хочешь вызвать у предателя страх?
– Да. Страх – единственное, что может заставить его выдать себя.
– А как быть с Эдельхардом? Не хочется зарывать его, как собаку в овраге. Он неповинен и не заслужил такого погребения.
– Эдельхарда похороните на нашем кладбище, но сами и втайне от всех.
– Хорошо, Робин, так и сделаем.
– А теперь вам пора уходить. Вас ждут дела, а Робина – лекарства и сон!
– Ох, Саксонка! Вроде бы и нет у тебя в руке ножа или меча, а все время опасаешься, что он есть, но невидимый!
– Давно с нами так бесцеремонно не обходились!
– Переняла твои привычки, Вилл! Ты у нас не отличаешься церемонностью.
– Поправляйся, Робин! Приглядывай за ним хорошенько, Мэриан! Это надо же – пытался встать с постели!
– Не беспокойся, Джон. Если я почувствую, что мне с ним не справиться, то попрошу тебя связать его.
– Сколько дней ты намерена продержать меня в постели?
– Представь, что это не ты, а я ранена и больна, и посчитай сам.
– Сурово сказано, милая!
– И прибавь к этому сроку еще неделю. Женщины выздоравливают быстрее мужчин.
– С этим можно поспорить, но я не стану: устал от разговоров. Ляг со мной рядом.
– Сначала выпей отвар.
– Как прикажешь, моя прекрасная и грозная повелительница! Вижу, что ты с избытком отплатишь мне за то время, когда я командовал тобой, пока ты была стрелком!.. Выпил, ложись!
– В легких еще слышны хрипы, а ты уже спрашиваешь, когда я разрешу тебе покинуть постель?
– Ты для того и положила мне голову на грудь, чтобы послушать, что происходит в моих легких?
– Милый! Как я люблю твою улыбку! Стоит мне вспомнить, как ты умирал и я думала…
– Не вспоминай и не печаль себя. Тебе нельзя грустить, если не хочешь родить ребенка, который станет заливаться слезами по каждому поводу.
– А твой смех люблю еще больше!
– А я – твой. И разговаривать, и смеяться вместе с тобой – одна из самых больших моих радостей, моя любимая Моруэнн! Знаешь, странно больше не чувствовать на груди твоего оберега. Я привык к нему.
– Я сделаю для тебя новый. Вилл обещал раздобыть янтарь, а руну я сама нанесу и придам оберегу защитную силу. Теперь я знаю, как это делается. После просьбы о помощи Фрейи в моей памяти словно открылся тайник, хранивший знания, которые мне передавали матушка и бабка. Оказывается, я очень много знаю, милый, о чем даже не подозревала!
– Ты так это сказала, что мне стало не по себе!
– Как раз тебе этих знаний опасаться не надо. Все они направлены на твое благо. Ведь в этом и кроется суть Светлой Девы – помогать своему Воину, оберегать его и поддерживать. А теперь постарайся уснуть, чтобы мне снова не пришлось обещать Фрейе сверх того, что она пока и сама не придумала!
– При условии, что ты тоже ляжешь спать.
– Попозже. Мне надо приготовить для тебя лекарство.
– Не лукавь, дорогая! Ты его уже приготовила и просто хочешь выждать, пока я усну, и лечь на полу возле камина. Ты не помешаешь мне. Рядом с тобой сон придет быстрее, и я хочу, чтобы ты заснула рядом со мной. В конце концов, больным и раненым надо потакать, чтобы они быстрее поправились!
– Хорошо, в этом я уступлю больному и раненому! И даже поцелую тебя. А теперь спи.
