– Сейчас я дам тебе чистую одежду, – заторопилась Марианна, но Робин остановил ее:
– Я сам возьму все, что мне нужно. Займись тем, что я тебе сказал!
Переложив сверток со скамьи на постель, он открыл сундук с одеждой и стал в нем рыться, а Марианна, помедлив, развернула сверток из белого сукна. Самим свертком оказался длинный плащ, отороченный по краю капюшона и подолу светлым серебристым мехом и подбитый изнутри серебряным атласом. Под плащом лежало платье из роскошного ярко-синего бархата, сплошь расшитое серебром. Под платьем Марианна нашла белую шелковую тунику с длинными и широкими рукавами, которые внизу были собраны в узкие манжеты, застегивавшиеся на серебряные пуговицы. Отдельно были завернуты в кусок ткани изящные сапожки из светло-серой замши, тоже украшенные серебряной вышивкой. Марианна обернулась спросить, что означает этот внезапный подарок, но Робина в комнате уже не было.
Она переоделась и подошла к зеркалу. Наряд был великолепный, много краше того, в который Робин одел ее на праздник прощания с летом. Шелковые рукава туники выбивались из прорезей рукавов верхнего платья, оттеняя его изумительный синий цвет и изящество серебряной вышивки. Ворот туники облегал шею, а вырез бархатного платья был довольно низок, и белый шелк туники, открытый вырезом, казался слишком скромным, соседствуя с серебряной оторочкой верхнего платья. Бархатное платье плотно облегало грудь, переходя ниже в широкий подол до самого пола, чем скрадывало уже явную для всех беременность Марианны. Полюбовавшись на себя, Марианна решила, что к такому роскошному наряду не годятся просто распущенные волосы. Длина волос позволяла ей справиться с ними без посторонней помощи, и она заплела их вокруг головы короной-колосом так, как научилась у Кэтрин. Снова подойдя к зеркалу, она убедилась, что теперь прическа и наряд пришли в полное соответствие друг с другом, и смотрела на свое отражение с довольной улыбкой.
– Любуешься собой? – раздался голос Робина, – но кое-чего в этом наряде пока недостает. Сейчас исправим дело!
Марианна увидела позади себя в зеркале Робина и удивилась еще больше. На Робине был наряд из бархата глубоко-синего цвета, ворот которого был густо усыпан мелкими сапфирами. Льняную рубашку Робин сменил на шелковую. Она была такого же белого цвета, как и туника Марианны, и ее рукава так же выбивались из прорезей рукавов верхней одежды. На сапогах Робина поблескивали золотые шпоры, а на груди в знак рыцарского достоинства лежала тяжелая золотая цепь с гербом Рочестеров – белым единорогом на лазурном поле. Его стан туго охватывал пояс, украшенный золотыми пластинами, и тяжелый Элбион был убран в парадные ножны, тоже украшенные золотом.
– Что все это значит? – спросила Марианна, но в это время Робин обвил ее шею золотым ожерельем в два ряда, каждый из которых был собран из золотых квадратов, и в каждом сиял крупный чистый сапфир.
Теперь белый шелк туники у ворота не казался скромным, а оттенял белизной сияние сапфиров и мягкий блеск золота. Такой же, как ожерелье, пояс – только золотые квадраты были больше, а сапфиры крупнее, – Робин застегнул на стане Марианны. И последней он возложил на голову Марианны диадему, больше похожую на корону, в которой синие сапфиры перемежались с белыми.
Марианна зачарованно смотрела на свое отражение, окруженное сиянием сапфиров. Робин осторожно, чтобы не помять наряд, обнял ее, сомкнув руки на груди Марианны и глубоко вздохнул:
– Как же ты прекрасна, любовь моя!
– Объясни, наконец! – попросила Марианна, глядя в его глаза, отражавшиеся в зеркале, – такие же темно-синие, как бархат ее платья, и сиявшие нежным светом, как сапфиры на украшениях.
– Все просто, милая. Я всегда держу слово, даже если дал его себе. Это к твоему вопросу о незаконнорожденных детях. Сегодня день нашего венчания.
– Венчания? – и Марианна, забыв о зеркале, резко обернулась к Робину.
– Что тебя так удивило? – спросил он, улыбнувшись дразнящей улыбкой. – Ты разве не хочешь, чтобы от свадьбы до родов прошло хоть немного времени, которое деликатные люди посчитают приличным?
– А запрет епископа? Неужели отец Тук переломил себя и согласился? – спросила Марианна, недоверчиво глядя на Робина.
– Ему не надо рисковать своим саном. Он обвенчает нас, поскольку получено разрешение.
– Разрешение получено? Когда?
– Он привез его в ту ночь, когда Вилл вынудил тебя попросить Фрейю о помощи. Бедный наш отец Тук приехал в полной уверенности, что ему будут рады, а его едва не побили, решив, что он торопится исповедовать меня перед смертью.
– И все это время ты молчал? Почему?
– Чтобы самому не поступиться терпением и не попросить отца Тука обвенчать нас немедленно, – ответил Робин. – Я хотел, чтобы ты предстала перед алтарем во всем великолепии, в драгоценностях, которые всегда надевали невесты в нашем роду в день свадьбы, чтобы ты запомнила этот день.
– Я бы его и так запомнила, – с нежной улыбкой сказала растроганная Марианна, – ведь я всегда хотела выйти за тебя замуж, и только за тебя!
– Я знаю, милая, – шепнул Робин, дотрагиваясь губами до ее лба. – Но мы с тобой столько времени провели в этой комнате – я в постели, а ты возле меня, – что оба заслужили праздник!
Они снова посмотрели в зеркало, в отражении которого встретились взглядами.
– А ты знаешь о том, что жених не должен видеть невесту в день свадьбы до тех пор, пока она не придет к нему, когда он ждет ее у алтаря? – с лукавой улыбкой спросила Марианна. – Ты нарушил очередное правило.
– Я только его нарушил? – не менее лукаво усмехнулся Робин. – А видеть невесту до дня венчания можно? – и, когда Марианна кивнула, уточнил: – Даже обнаженной и беременной?
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись безудержным веселым смехом.
– Ох, Моруэнн, Моруэнн, Моруэнн! – сказал Робин, заключая Марианну в объятия. – Как же я благодарен судьбе за то, что она привела меня к тебе в тот августовский вечер на берег реки! Я даже представить сейчас не могу свою жизнь без тебя, моя Светлая Дева!
Она ответила ему поцелуем и спросила:
– Куда мы поедем венчаться? В церковь к отцу Туку?
– Нет, милая. Конечно, было бы замечательно привезти тебя в церковь или даже в собор, украшенный в честь нашей свадьбы, порадовать прихожан возможностью хвастаться потом, как они случайно оказались свидетелями нашего бракосочетания, – усмехнулся Робин. – Но я не настолько тщеславен, чтобы рискнуть тобой, если даже в силу рокового совпадения в церкви объявятся ратники шерифа.
– Тогда где же? – и Марианна с веселым ожиданием посмотрела на Робина так, словно предвкушала получить от него очередной неожиданный подарок.
– Здесь, Мэри. Это же бывший монастырь! Пусть вся церковь не уцелела, но одна из ее боковых часовен сохранилась. Пока ты удерживала меня в постели, ее привели в порядок, а отец Тук даже пожертвовал кое-чем из своей церкви. Кажется, он надеется в будущем регулярно проводить службы в этой часовне, спасая наши заблудшие души. Пора идти, милая. Нас, наверное, заждались!
