– Ты сам потребовал от меня, чтобы я больше не давал поручений твоему человеку в Шервуде! Ему ничего не стоило отравить лорда Шервуда, пока тот не оправился после ранения, – заметил шериф, чтобы хоть как-то уязвить Гая, но не сумел достичь цели.
– Милорд, шпиона не используют как убийцу, – с едва заметным высокомерием ответил Гай. – Я предоставил вам возможность пользоваться услугами своего человека, и вы были довольно успешны, когда заставили шервудских разбойников почти прекратить вылазки из леса и перейти к обороне.
– Какой же это успех? – возразил сэр Рейнолд. – То, чего я добился, походило на вооруженный нейтралитет, и только!
– Не так уж и мало для вас! – со всей откровенностью заявил Гай, дав понять, как невысоко он оценивает способность шерифа самостоятельно одержать полную победу над вольным Шервудом. – Но если уж вы задумали покушение на самого лорда Шервуда, то сначала надо было продумать все действия, выманить его из леса, расставив ловушки, а потом убивать – и не руками тайного лазутчика!
– Если бы он не промахнулся, – начал было говорить шериф, но Гай остановил его небрежным взмахом руки.
– Он и не промахнулся – стрела не пробила сердце по совершенной случайности. А вы должны были принять во внимание, что все случайности в Шервуде обернутся в пользу Шервудского Волка, а не того, кто покушался на его жизнь. Что, собственно, и вышло. Отравить, говорите? А мой человек ничего не смыслит в ядах. Сам он яд приготовить не сумел бы. Получить его от вас, когда они все стали наблюдать друг за другом, а потом еще примешать в питье или еду, да так, чтобы яд попал по назначению! Вы сами-то уверены в абсолютной успешности подобного замысла?
– Иными словами, Гай, ты упрекаешь меня в том, что я отдал необдуманный приказ?! – вспылил шериф.
– Вы сами сейчас сказали эти слова – не я! – хладнокровно заметил Гай.
Епископ примиряюще вскинул руки, спеша смягчить накал разговора, пока он не вылился в ссору:
– Сэр Рейнолд, друг мой! Надо ли тебе омрачать вечер размолвкой с сэром Гаем? Вспомните, что благодаря его предусмотрительности у нас в Шервуде появились свои глаза и уши!
Гай небрежно отмахнулся от похвальных слов епископа:
– Не было никакой предусмотрительности! Слепой случай, и только. Парень – сын мужа моей кормилицы, сбежал из замка добрых десять лет назад. Где он только ни был! И к бродячим артистам прибился, и моряком на корабль угодил, побывал в наемниках и напоследок попал в Шервуд. А весной по своей беспечности угодил в руки моих ратников. На его счастье среди них оказался Джеффри, командир моей дружины, – его сводный и мой молочный брат. Он и просил меня сохранить жизнь своему непутевому братцу! И я пообещал помилование при условии: брат Джеффри вернется в Шервуд и будет прилежно исполнять мои приказы и осведомлять меня обо всех планах своих бывших друзей, что он и стал делать. Вот и вся предусмотрительность, лорд епископ.
– Но как же лорд Шервуда не дознался, что среди его людей – приемный сын вашей кормилицы, сэр Гай?! – удивился Брайан де Бэллон. – Вы столько раз упоминали, что он очень осведомлен и крайне предусмотрителен.
– Таков он и есть, – подтвердил Гай и развел руками, – но и он не всевидящий и всезнающий. Я же сказал, что сам с трудом узнал этого парня, ведь где он только ни побывал, до того как оказаться в шервудских стрелках. Откуда же в Шервуде могли вызнать, кто он на самом деле! К тому же Джеффри по моему указанию позаботился о безопасности сводного брата: подкупил одно семейство в Йоркшире, которое с готовностью подтвердило, что этот малый – их непутевый сын, и он оказался вне закона за убийство королевского оленя. Обычная история каждого второго из вольных стрелков.
– Кому подтвердило? – не понял Лончем.
Гай повернулся к нему всем корпусом и смерил насмешливым взглядом.
– А ты что думал, Роджер? Что они в Шервуде долго пребывали в неведении о том, что у них появился вражеский лазутчик? Они еще до покушения на лорда Шервуда стали перепроверять прошлое своих стрелков – особенно тех, кто близок к нему самому.
– Да кто он такой – этот, как вы его все называете, лорд Шервуда, что вы уделяете ему столько внимания, словно он принц?! – раздраженно воскликнул Лончем. – Какой-то йомен, возомнивший себя королем разбойников!
Гай переглянулся с шерифом и епископом и негромко ответил:
– Нет, Роджер, он не йомен и не принц. Он граф.
Заметив во взгляде Лончема недоверие, Гай продолжил:
– Граф Хантингтон из рода Рочестеров, сын покойного графа Альрика Рочестера.
Лончем пораженно присвистнул. Невольно вспомнив давний спор с Гилбертом Невиллом, он нахмурился:
– Постой, Гай! Так это и есть тот человек, о котором говорил покойный Невилл? – и, получив в ответ согласный кивок, протянул: – Вот почему ты утверждал наряду с Невиллом, что граф Хантингтон жив! А я-то решил в сердцах, что ты просто хотел насолить мне!
Гай в ответ лишь холодно пожал плечами в знак того, что у него есть более важные дела, чем ставить Лончему палки в колеса. Бэллон, который все это время слушал разговор с неподдельным интересом, воскликнул:
– Рочестер?! Да еще и наследник графа Хантингтона?! Не может быть!
– Тем не менее так и есть, – ответил Гай и усмехнулся. – Но он не просто наследник, Брайан. Покойный король Генрих соблаговолил признать за ним право на титул, так что мы имеем дело с молодым графом Хантингтоном.
– Право на титул? А на владения? – непонимающе спросил Бэллон.
Гай невесело рассмеялся.
– Я говорю о том, что мне достоверно известно. В прочие договоренности короля Генриха и графа Роберта я, увы, не был посвящен!
– Надо же!.. – задумчиво прошептал Бэллон. – Но ведь его много лет считали погибшим!
– Как видишь, Брайан, все ошибались, – мрачно ответил сэр Рейнолд. – Я допустил недогляд в своих делах, и вот теперь пожинаю плоды.
– С таким именем, титулом – и стать разбойником? – Бэллон удивленно покачал головой. – Разве графу неизвестны каноны рыцарской чести?
– А что ему оставалось делать, когда мы с твоим тестем, Брайан, сами вынудили его искать убежище в Шервудском лесу? Просто скрываться он не способен! Ведь он точно так же любит власть, как любой из нас с вами. И вот результат: вооруженное до зубов, хорошо обученное войско, повинующееся единственному слову – его. И лес, превратившийся в неприступную крепость! – насмешливо ответил Гай и невольно задумался. – Что же касается рыцарской чести… Милый Брайан, Роберт Рочестер – истинный рыцарь, смею тебя уверить! Более того, он рыцарь в самом высоком понимании этого слова. Защитник Справедливости в ее абсолютном значении, Рыцарь Света.
– Что-то мне это напоминает! – неодобрительно сказал епископ. – Мало мне книгочея из Ярроу, так теперь еще и ты, сын мой, завел эти языческие сказки? Или ты их успел наслушаться от своей прежней приятельницы?
