– Отправить навстречу Рочестеру отряд ноттингемских ратников.
– Это и есть твой план?
– Нет, конечно! Отвлекающий маневр, чтобы он скорее уверился в том, что его не ждет западня там, где она уже готова.
– Ты не захотел посвящать в детали своего плана шерифа, епископа и юнца Брайана. Но мне ты, может быть, расскажешь, что ты задумал? – спросил Лончем. – Или твоим доверием не пользуюсь и я?
– Отчего же! Я полностью доверяю тебе, а остальным просто незачем знать.
Гай поставил на столик кубок, ушел в другую комнату и вернулся с картой Ноттингемшира. Расстелив ее и прижав кубком, он стал уверенно скользить по ней пальцем.
– Смотри! Вот этой дорогой поедет отряд ратников, сопровождая деньги. Вот самое удобное место для нападения на них. Скорее всего, здесь он нападать не станет, пропустит их дальше. Но я все равно оставлю в засаде лучников – вдруг я ошибаюсь в его намерениях? Если ошибки нет, тогда он совершенно точно нападет на них здесь, – палец Гая переместился по карте. – Дальше они уйдут слишком далеко от Шервуда. Ратников числом будет пять десятков. Раньше он взял бы с собой вдвое меньше людей, теперь возьмет столько же или вдвое больше. Значит, мне надо исходить из того, что с ним будет сотня стрелков, и обеспечить численный перевес в свою пользу как минимум в три раза. Вот здесь и здесь в засаде будут лучники. Отсюда выйдет отряд ратников ему в тыл, а отсюда еще два отряда ударят по флангам.
– Так просто? – недоверчиво спросил Лончем.
– Так просто, – подтвердил Гай. – Чем больше хитростей, тем больше вероятность неудачи.
– А почему ты уверен, что он не возьмет с собой больше людей?
– Не сможет. Он уже должен знать, что я вернулся, и усилит охрану леса. Для этого ему тоже нужны люди.
– А если его самого не будет при нападении на ратников шерифа? Если он вообще оставит без внимания это серебро?
– Не оставит, – усмехнулся Гай. – Это вопрос его принципа. Он не пропускает мимо своих рук то, что относится к доходам его владений. И всегда это делает сам. Потому я и просил сэра Рейнолда разделить доходы на две части, отложив сбор и доставку доходов от аквитанских и нормандских владений Рочестеров на более поздний срок.
Лончем еще раз посмотрел на карту и перевел взгляд на Гая, лицо которого выражало полную уверенность в успехе.
– Ты тоже примешь участие в завтрашней засаде на Рочестера?
– Нет, зачем? Я буду ждать его здесь, в Ноттингеме.
– Значит, завтра он будет здесь, а послезавтра… Неужели, ты отправишь его на виселицу, несмотря на титул?
Услышав вопрос, Гай раздвинул губы в беззвучном смехе:
– Что ты, Роджер! Ни о какой виселице и речи быть не может!
– Конечно, он же граф, и если уж его казнить, то отсечением головы, а не через повешение, как простолюдина!
– Почему на всех вас, и на Брайана, и даже на тебя, его графский титул оказывает такое магическое воздействие?! – с досадой воскликнул Гай. – О топоре и плахе ему придется только мечтать!
Он принес пергаментный свиток и подал Лончему:
– Читай! Я давно уже продумал казнь для него. Принцу очень пришлась по нраву сама идея. Он даже предложил кое-какие поправки, и вот что ожидает Рочестера. Никакой титул не послужит ему защитой от такой смерти!
Лончем вчитался в текст, дошел до конца, вскинул ошеломленные глаза на Гая и, получив в ответ утвердительный кивок, перечитал еще раз.
– Господи, Гай! Так в Англии никого не казнили! Растянув на деревянной раме, тащить за лошадью к месту казни, повесить, потом привести в чувство, оскопить, извлечь внутренности, сжечь их и только потом отрубить голову!
– А тело разрубить на четыре части, – закончил за него Гай. – Но осужденный на такую казнь, несомненно, отдаст Богу душу до отсечения головы.
– И что из того, что здесь написано, принадлежит фантазии принца? – спросил Лончем, попытавшись представить, как должна происходить казнь, описание которой он только что прочитал, и невольно содрогнулся.
– Принц пожелал, чтобы я вписал указание про сердце, которое должно еще биться в руке палача, когда тот извлечет его из груди осужденного и покажет толпе.
Лончем долго молчал, приходя в себя, а Гай наблюдал за ним со снисходительной усмешкой.
– И палач сэра Рейнолда настолько искусен, что сумеет исполнить подобное указание? – наконец спросил Лончем.
– Вот и узнаем, насколько он искусен, – пожал плечами Гай. – В любом случае принцу будет интересно узнать подробности. Я понимаю, почему ты смотришь на меня с таким осуждением, Роджер. Жестокая, мучительная и позорная казнь, обрекать на которую трудно даже заклятого недруга. Но сэр Рейнолд допустил очень большую промашку, не уследив за графом Пембруком, и получить прощение принца будет непросто. Известие о такой казни и подробнейшее описание того, как она прошла, отвлечет его внимание, и принц, возможно, снисходительнее отнесется к тому, что деньги на выкуп его брата ушли из наших рук.
– Повешение, потрошение, четвертование, – задумчиво покивал Лончем и внезапно спросил: – А что будет с леди Марианной после его смерти?
Гай помолчал, глядя мимо него на огонь, и ответил – тихо и твердо:
– Что с ней будет после его смерти, меня не интересует.
Глава семнадцатая
– Леди Мэри, что я делаю не так? Стоит тебе взять лук, как стрела летит точно в цель, будто по твоему приказу! Я все делаю правильно: принимаю в расчет силу и направление ветра, расстояние до цели оцениваю точно. И только два раза попал, да и то в самый край!
Марианна с улыбкой потрепала по голове огорченного Дэниса:
– Ты все делаешь правильно, Дэн, за одним исключением. Прежде чем сделать выстрел, ты отвлекаешься от цели и начинаешь проверять, хорошо ли ты оттянул тетиву, так ли у тебя лежит стрела. А для тебя в этот момент уже ничего не должно существовать, кроме цели. Не расстраивайся! Все получится!
Они вошли в трапезную, где были только Вилл и Робин. Вилл с лицом, мрачным, как ночь, сидел за столом, привалившись спиной к стене, сложив руки на груди и вытянув ноги далеко под стол. Перед ним стоял наполовину опустевший кубок с вином. Робин устроился за точильным камнем и занимался наточкой Элбиона. Вихри искр то и дело вылетали из-под его рук, когда он прикладывал клинок к быстро вращавшемуся камню.
При виде отца и крестного Дэнис тут же забыл об огорчении и громко воскликнул:
– Что же вы не пришли посмотреть, как я стреляю?! Леди Мэри который день занимается со мной стрельбой, и скоро я буду стрелять так же метко, как вы!
– Леди Мэри занимается с тобой стрельбой, – повторил его слова Вилл и соизволил посмотреть на сына и Марианну.
Оживление на лицах обоих, казалось, заставило его помрачнеть еще больше:
