– Ты не так понял, Робин, – поторопился объяснить Статли. – Это не ее решение, ее насильно выдают замуж.
– Тогда не злись, Алан, – спокойно сказал Робин, устремив на менестреля Шервуда властный взгляд. – Объясни все толком.
– Прости, Робин, – устало вздохнул Алан и несильно сжал руку Робина в знак извинения за вспыльчивость. – Я сам узнал об этом только вчера. Она приглянулась одному из вассалов Брайана де Бэллона, он отвалил кучу денег брату Элис, и тот со спокойной совестью отдает сестру замуж за старика, которому этой осенью будет пятьдесят восемь лет!
– Ого! – раздался скептический возглас Вилла, подошедшего к Робину и вставшего у него за спиной. – Такому впору идти в церковь за исповедью перед близким концом, а не вести к алтарю юную невесту!
– Алан, ведь у тебя в запасе была целая ночь! – с досадой воскликнул Статли.
Алан невесело рассмеялся: по его усталому виду было ясно, что он провел всю ночь на ногах и в седле и друг напрасно упрекнул его в бездействии. Рыжие волосы менестреля вольных стрелков взмокли от пота, и даже веснушки пропали с побледневшего лица.
– Ты думаешь, я сидел сложа руки? – с горькой язвительностью осведомился Алан. – Мне удалось увидеться с Элис, и я уговорил ее бежать. Но ее брат подслушал нас и сумел помешать. Оказывается, он заранее заручился помощью и в его доме было с десяток ратников из ноттингемской стражи. Он пригрозил мне, что позовет их, если я не уберусь. И Элис отказалась пойти со мной, испугавшись, что брат исполнит угрозу. А на рассвете ее увезли в дом жениха, и она едва успела передать мне через свою кормилицу, что венчание состоится в полдень.
– Где? – спросил Робин.
– В соборе Святого Георгия. Туда приедет сам епископ Гесберт, чтобы лично совершить обряд бракосочетания.
– Плохо! – нахмурился Джон, давно уже стоявший за спиной Статли. – От собора Святого Георгия до Ноттингема рукой подать!
– Фу, напугал, медведь! – воскликнул Статли, схватившись рукой за сердце. – Такой здоровенный, а ходит тише муравья!
Джон довольно ухмыльнулся и перевел вопросительный взгляд на Робина, который, склонив голову, раздумывал, как помочь Алану. Почувствовав на себе взгляд Джона, он поднял голову и улыбнулся.
– Ничего, Джон, – сказал Робин и несильно хлопнул друга по плечу, – как-нибудь справимся. Покровитель Англии не выдаст своих верных воинов! Алан, дружище, не вешай нос: до полудня еще много времени!
– Вот-вот! – рассмеялся Хьюберт, сидевший за столом и ловко вертевший в руках длинный нож. – Он до полудня успеет еще сотню раз передумать, и тебе, Робин, придется объясняться с его невестой, когда мы прогоним одного жениха, но не сможем догнать второго.
Стрелки грянули хохотом. Даже Алан повеселел и улыбнулся.
– Не передумаю! – заверил он друзей, обведя их заблестевшими глазами, в которых засветилась надежда.
– А кто твоя невеста? – с любопытством спросил Вилл. – Элис из Хантингстоуна? А, помню, черноглазая плутовка, такая же рыжая, как ты сам!
– Кстати, премиленькая девица, – отозвался Хьюберт, – только рука у нее больно тяжелая. Помню, как она мне влепила пощечину год назад.
– А ты бы больше хватал ее! – посоветовал ему Робин, затаив в глазах смешливые искорки, когда Алан гневно посмотрел в сторону Хьюберта.
– Алан, ты же вздыхал по ней полтора года! – с искренним удивлением воскликнул Джон. – И за все это время не нашел ни одного дня, чтобы отвести девчонку в церковь?
– Ты думаешь, это так просто? – фыркнул Алан. – Рука-то у нее и впрямь тяжелая! Одно утешение: раз она была так щедра на пощечины мне, хотя влюбилась с первого взгляда, как сама вчера в этом призналась, то и другим от нее достанется, если они позволят себе вольности.
– Видно, ты был не слишком красноречив, если сумел сговориться с ней только тогда, когда ей стал угрожать брак со стариком, – посмеиваясь, поддел его Робин.
– Тебе твои чары тоже иногда изменяют! – не остался в долгу вернувший себе былой задор Алан. – Где твоя таинственная красавица? Мы все весной думали, что дело идет к свадьбе! И чем все закончилось?
– Разлукой, – негромко ответил Робин и, не дав никому времени углубиться в обсуждение уже его сердечных дел, принялся отдавать приказания: – Хьюберт, Дикон, Бранд, отправляйтесь по Шервуду и объявляйте сбор стрелков, кроме дозорных и занятых в патрулях. Пусть подтягиваются к собору Святого Георгия, чтобы быть там не позже, чем за четверть часа до полудня. Кэтти, на тебе праздничный стол. Все женщины в твоем подчинении. Саксонку оставим дома – пусть отсыпается.
– Пожалуйста, нет, – сказала Марианна. – Мой лорд, я прошу у тебя позволения поехать сейчас со всеми!
Робин внимательно посмотрел на нее. Прошло две недели с тех пор, как она после трех дней заточения в лагере вернулась к ратным делам. Робин постоянно наблюдал за ней, ожидая, что последует за вспышкой ярости, причиной которой послужила ревность. Но ожидание оказалось напрасным. Марианна замкнулась в себе, не искала общества Робина, и, встречаясь с ней взглядом, он подмечал в ее глазах непроницаемость и безразличие. Сейчас она впервые сама заговорила с ним – до этого дня они разговаривали, только если он обращался к ней.
– Ты ведь устала, – сказал Робин и провел ладонью по ее плечу.
Она невольно подалась вслед за движением его руки, и Робин незаметно вздохнул с облегчением. Ее безразличие не было искренним или хотя бы полным.
– Устала не больше, чем ты и другие, – ответила Марианна, замерев, когда поняла, что его прикосновение отозвалось в ней забытым теплом.
– Хорошо, – согласился Робин, нехотя убрав руку с ее плеча, и посмотрел на друзей: – Что ж, ребята, выспаться нам не удастся, зато попируем за свадебным столом! К собору Святого Георгия!
К полудню в соборе собралось много народа посмотреть на богатую свадьбу. Под сводами стоял несмолкаемый гул: все вполголоса переговаривались, обсуждая жениха и невесту, неприветливость которой к будущему супругу была замечена всеми. Кто-то недвусмысленно предсказал судьбу этого брака, вызвав сальной шуткой одобрительные смешки. Невеста, наряженная в роскошное платье, постоянно пыталась отвернуться от жениха. Но высокий, богато одетый мужчина средних лет, ее брат, то и дело сердито дергал ее за руку, и тогда девушка оборачивалась к жениху и одаряла его таким ненавидящим взглядом, что тот невольно отступал на пару шагов. Все было готово к венчанию, и ждали епископа, который менял дорожный наряд на парадное облачение.
– Ах ты курочка! – нараспев проговорила одна из женщин, с сочувствием глядя на юную невесту и не смущаясь, что ее слова могут быть услышаны. – Есть ли совесть у твоей родни? Отдать такую молоденькую девчонку такому старому пню!
Ее бесстрашие осталось безнаказанным: жених не расслышал и половины слов. Потоптавшись, он, подслеповато щурясь, оглядел ту, что посочувствовала невесте, и пробормотал:
