– Я согласна ждать всю жизнь, – ответила Марианна и, посмотрев на Робина, нежно улыбнулась. – Ты почему-то больше меня огорчен отсрочкой венчания, хотя это женщине пристало волноваться, что ее медлят отвести к алтарю! Неужели ты беспокоишься, что я передумаю и сбегу от тебя с другим?
– От меня? – и Робин весело посмотрел на Марианну с такой уверенностью, что она снова не удержалась от смеха. – Нет, милая, тебе не к кому убегать, даже если бы ты захотела. Епископ в злости составил такой безграмотный приказ, из которого следует не то, что нас нельзя обвенчать друг с другом, а то, что каждому из нас отказано в обряде бракосочетания! Корявым изложением своей воли он и тебя и меня обрек на безбрачие!
– Вот поэтому я не тревожусь, – беззаботно ответила Марианна, – а ты почему-то обеспокоен!
Робин перестал улыбаться. Внимательно посмотрев на Марианну, он неожиданно спросил:
– Мэриан, как у тебя сейчас складываются отношения со стрелками? Они по-прежнему дружелюбны с тобой, вежливы и почтительны, как с моей невестой?
Ее плечи едва заметно дрогнули под его рукой, но Марианна ответила беспечным тоном, которым могла ввести в заблуждение любого, но не Робина:
– У меня нет с ними никаких неприятностей, милый!
Услышав ее ответ, Робин усмехнулся:
– Как тщательно ты подобрала слова, вместо того чтобы ответить прямо на мой вопрос! Мэриан, никогда не пытайся что-либо скрыть от меня. Я всегда чувствую, когда ты говоришь мне правду, а когда нет.
Марианна подняла голову и посмотрела на Робина таким же серьезным взглядом, которым он смотрел на нее.
– Я сейчас сказала тебе правду.
– Да, только не ту, о которой я спрашивал. Я давно уже понял, что ты никогда не солжешь мне, но умолчишь, если захочешь что-то скрыть. А сейчас ты скрываешь, что сама заметила, как стрелки к тебе изменились, и не в лучшую сторону. Мне известно, что в мое отсутствие дело дошло до открытого столкновения.
Марианна помрачнела и отвела глаза в сторону.
– Я справилась, – ответила она после недолгого молчания. – Чего бы я стоила, если бы принялась жаловаться тебе на твоих же людей?
– Да, справилась, – кивнул Робин и усмехнулся. – Там, где Кэтрин или любой другой женщине было достаточно попросить словами, тебе пришлось прибегнуть к науке Джона, опрокинуть Бранда на пол и приставить ему нож к горлу, чтобы он все-таки выполнил твой приказ.
– Как ты узнал? – нахмурилась Марианна. – При нашем разговоре с Брандом в трапезной были только Кэтти и Клэр, но я просила их никому не рассказывать, что они видели.
– И они тебе верные подруги. Но вот сам Бранд был так ошеломлен тем, как ты привела его к послушанию, что пожаловался на тебя Виллу.
– Думаю, что он зря это сделал! – фыркнула Марианна.
– Можешь не сомневаться: от Вилла ему досталось гораздо ощутимее! – ответил Робин. – Вилл счел нужным рассказать об этом мне, и теперь я должен решить, что мне делать с Брандом – выгнать из Шервуда или перевести в другой отряд.
– Прошу тебя, не надо выгонять Бранда! – попросила Марианна. – Я понимаю, что если ты узнал о том, что произошло, то не можешь теперь оставить все как есть! Но ведь можно что-нибудь придумать?!
Робин долго смотрел на взволнованную Марианну и, вздохнув, сказал:
– Хорошо, я сделаю вид, что не знаю об истории с Брандом. Но теперь ты понимаешь, почему я хочу скорее обвенчаться с тобой? Мне надо упрочить твое положение в Шервуде, чтобы к тебе относились должным образом всегда, а не только в моем присутствии. Стрелки – обычные люди и не лишены условностей. Они воодушевились, когда я представил тебя своей невестой, но дальше ничего не произошло. Кто-то знает о приказе епископа, кто-то нет. Если я медлю с женитьбой, то почему, и кто ты для меня на самом деле?
Марианна запрокинула голову, чтобы скрыть от Робина заблестевшие слезами глаза, и прошептала:
– Девка с позорным клеймом, которой ты почему-то слишком много уделяешь времени – того времени, что раньше посвящал им.
– Что ты, милая! Не говори так! – Робин сгреб Марианну в охапку и стал целовать ее лицо. – Не плачь, прошу тебя! Я не могу видеть твои слезы. Не плачь!
Марианна, прерывисто вздохнув, проглотила слезы, улыбнулась Робину и сказала:
– Твой кубок давно опустел. Налить еще вина?
– Да. Только согрей его: к рассвету становится холодно.
Марианна завернулась в плащ Робина, подбросила дров в камин и поставила возле огня кувшин с вином. Когда над кувшином поднялся терпкий парок, она наполнила горячим вином кубки и вернулась в постель, прильнув к Робину и согревая его своим теплом.
– Какая ты горячая от огня! – тихо сказал Робин, обнимая ее одной рукой, и спросил: – А что вам с Дэнисом понадобилось у Статли?
– Дэнису ничего, – ответила Марианна. – Он просто решил прогуляться со мной. А к Статли меня позвал Алан. Его ранили в ногу стрелой.
– Что-нибудь серьезное? – обеспокоился Робин.
– Нет. Элис напросилась с ними на прогулку по лесу. Они увлеклись и столкнулись с ратниками шерифа у Ноттингемской дороги. Помчались обратно в лес, а под Элис заартачился конь. Статли бросился ей на помощь и угодил под стрелу.
– Вот-вот! – хмыкнул Робин. – Твой рассказ лишний раз доказывает правоту моих слов о рыцарском отношении к женщинам при встречах с ратниками шерифа!
Марианна положила голову ему на плечо и вздохнула:
– Я же не Элис, и с конем всегда справлюсь. Пойми одну простую вещь: я полюбила Шервуд больше, чем любила Фледстан. Ездить верхом по лесу звездной теплой ночью, гулять по росным лугам, утопая по пояс в высокой траве, купаться на закате, когда над рекой начинает стелиться туман. А теперь я лишена всего, что полюбила, потому что ты запрещаешь мне покидать лагерь надолго и уходить от него далеко. Помнишь, как ты говорил, что свободолюбивый дух нельзя запирать в клетку?
Она вопросительно посмотрела на него, и, видя в ее глазах легкий укор, он лишь вздохнул. За лето она отведала мужской – не женской – свободы, и такая свобода явно пришлась ей по вкусу. Теперь ему сложно объяснить ей, что клетка, о которой он говорил во Фледстане, и в малости не похожа на ее жизнь сейчас. А ведь она еще не знала, что он отдал всем стрелкам приказ, повинуясь которому, они, не слушая ее протестов, вернут ее в лагерь, если ей вздумается зайти за первое – внутреннее – кольцо постов. Он не стал ей говорить об этом приказе потому, что сам очертил ей границы прогулок еще уже, и пока она ни разу не нарушила этих границ. Но после истории с Дэнисом он не мог заставить себя целиком положиться на ее послушание. В то же время, зная свободолюбивый нрав Марианны, он понимал ее грусть и предложил:
– Хочешь, мы с тобой съездим на праздник в Рэтфорд через неделю?
Робин улыбнулся тому, как широко распахнулись в ответ ее глаза, и в них сначала появилось недоверие, которое сменилось безудержной радостью.
