– Еще бы я не хотела! – выдохнула она в ответ и сжала руку Робина, глядя на него с надеждой. – Мы поедем вдвоем?
– Конечно! – рассмеялся Робин, целуя ее в щеку. – Зачем нам свита?
– А если другие стрелки тоже захотят побывать на празднике?
– Отправятся в Рэтфорд сами по себе.
– И весь день ты будешь только со мной? – продолжала допытываться Марианна, не в силах поверить такому счастью.
– Только с тобой, Мэриан, – заверил ее Робин.
Его ласковый голос и такой же ласковый взгляд окончательно убедили Марианну. Она благодарно потерлась щекой о его руку, и ее глаза заблестели в предвкушении обещанного праздничного дня в обществе Робина.
– Конечно, милый! Поедем в Рэтфорд! – воскликнула она и, помедлив, с опаской взглянула на Робина. – Ведь ты не передумаешь?
– Нет, можешь быть уверена, – улыбнулся он, не сводя с нее нежного взгляда.
Неожиданно синева его глаз омрачилась, словно на ясном небе неизвестно откуда появилось хмурое облако. Его пальцы с невольной силой сжали ее запястье, и Робин тихо сказал:
– Только, милая, не рассказывай никому о моем обещании и предстоящей поездке в Рэтфорд.
Внезапная перемена, произошедшая в Робине, его просьба, больше похожая на приказ, – все это насторожило и встревожило Марианну. Она вгляделась в лицо Робина, и радостная улыбка невольно сбежала с ее губ.
– О чем ты задумался с такой мрачностью? – тихо спросила она.
Робин глубоко вздохнул, тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли, и с улыбкой ответил Марианне, глядя в ее встревоженные глаза:
– О мрачных делах, родная. Расскажи мне еще что-нибудь. Я вижу, ты подружилась с Дэнисом. Он в тебе души не чает, только и твердит: леди Мэри, леди Мэри!
– Да, мы с ним сдружились, – снова улыбнулась Марианна, услышав имя Дэниса. – Он славный мальчуган. Наблюдательный и себе на уме, как маленький лисенок! Иногда он говорит такие вещи, что я начинаю сомневаться, ребенок ли он.
– Дэнис любит тебя, – ответил Робин. – С тех пор как погибла Элизабет, ты первая женщина, к которой он так привязался.
– Чего нельзя сказать о его отце! – помрачнев при мысли о Вилле, заметила Марианна.
Робин, опираясь на локоть, пил вино и думал о том, что он может сказать Марианне, а от чего лучше воздержаться.
– Не обижайся на Вилла, Мэриан, – попросил Робин. – За свою жизнь ему довелось испытать много несправедливости и горя. Только те, кто хорошо его знает, могут разглядеть его истинную душу за броней иронии, которой он так надежно укрывается от чужих взглядов.
– Я стараюсь не обижаться, – ответила Марианна, – но иногда мне кажется, что Вилл только и занят тем, чтобы пробить новую брешь в моей защите! Когда он сам предложил мне продолжить с ним уроки, я обрадовалась, решив, что наши с ним недоразумения закончились. Тем более что во время занятий он бросил привычку язвить и стал разговаривать со мной почти дружелюбно. Но стоило мне один раз заговорить с ним в таком же тоне, как он моментально нашел слова, которыми не то чтобы отодвинул меня – я сама от него отлетела на несколько шагов. Иной раз он ведет себя так, словно я раздражаю его одним своим существованием – рядом с тобой или нет, не имеет значения. Иной раз он попросту не замечает меня. Причины смены его настроений для меня настолько необъяснимы, что я уже перестала пытаться понять Вилла.
Робин внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Допив вино, он поставил кубок на пол и положил ладонь на теплое плечо Марианны. Она прижалась щекой к его груди и закрыла глаза, обвив рукой стан Робина.
– Скоро рассвет? – прошептала она.
– Да, ночь на исходе, – ответил Робин и сжал ее запястье. Когда она открыла глаза и вопросительно посмотрела на него, он спросил: – Мэриан, где вы обычно гуляете с Дэнисом?
– Как ты и велел – не дальше Больших Буков.
– Не обижайся на меня, сердце мое, – помедлив, сказал Робин, – но я думаю, что и это слишком близко к дорогам. Пожалуйста, ограничь свои прогулки расстояниями, которые можно пройти пешком за полчаса от лагеря, и не пускай Дэниса дальше этого круга.
Он ожидал, что Марианна будет негодовать против новых ограничений ее свободы. Ведь теперь он не то что не допускал ее до первого кольца постов, но просто почти лишил возможности покидать лагерь и его окрестности. Но Марианна даже не обратила внимания на то, что ее сейчас по сути превратили в пленницу. Поцеловав его ладонь, она настойчиво спросила:
– Что происходит, Робин? Чем ты так встревожен последнее время? Я ведь вижу, как ты постоянно о чем-то думаешь, и по твоему лицу понимаю, что твои мысли отнюдь не радостные. При этом ты поглядываешь на меня так, словно именно во мне кроется причина твоих тревог. Что с тобой происходит, любимый? Или я опять вмешиваюсь не в свои дела?
Робин усмехнулся: вот сейчас в ее голосе появилось легкое негодование и обида на его скрытность.
– Милая, помнишь, как-то давно, во Фледстане, я говорил тебе, что меня нелегко убить и еще труднее схватить? Я говорил это не потому, что хорошо владею оружием и постоянной опасностью приучен быть настороже. Моя неуязвимость основывалась на том, что я не дорожил ничем, ради чего мог бы пойти навстречу верной гибели даже без оружия в руках.
– А что изменилось теперь? – с тревогой спросила Марианна.
Робин приподнял ее за плечи и, пристально глядя в ее настороженные глаза, ответил:
– А теперь у меня есть ты.
– Что может случиться со мной? – удивилась Марианна. – Ты ведь не выпускаешь меня из лагеря, а сейчас просто запер в нем! Теперь я даже в гости к Эллен не смогу сходить без тебя, потому что до ее дома больше часа пути!
– Мэриан, едва Гай или шериф поймут, как много ты значишь для меня, ты немедленно превратишься для них в желанную заложницу. Они сделают все, чтобы заполучить тебя в свои руки. Поэтому никогда не уходи далеко от дома без меня. И я очень прошу тебя, родная: будь осторожна. Очень осторожна! И не забывай брать с собой оружие.
Марианна невольно прижала руку к сердцу, услышав, как изменился голос Робина, сделав его приказ похожим на просьбу и даже мольбу.
– Что ты говоришь?! – поразившись, воскликнула она. – Что заставляет тебя так опасаться за меня? Посмотри, – она несильно тряхнула его за плечи, – твои руки, плечи, все тело сейчас напряглись, как перед сражением! После свадьбы Алана и Элис ты все больше и больше становишься похож на волка. У тебя такие глаза, словно у хищника в засаде! Почему?
Ничего не сказав в ответ, Робин отвернулся. Ладонь Марианны бессильно соскользнула с его плеча.
– Почему же ты молчишь? – настойчиво повторила она и вдруг, ошеломленная внезапной мыслью, замерла: – Неужели ты перестал доверять мне?!
Робин резко обернулся к ней, сжал ладонями ее лицо и посмотрел в самую глубь светлых глаз Марианны.
