После ее последних слов стрелки зашумели и начали оживленно переговариваться.
– Она с ума сошла! Только ордалий нам не хватало! – еле слышно простонал сквозь стиснутые зубы Вилл.
– Подожди, Вилли! Робин не допустит! – тихо ответил Джон и посмотрел на Робина и Марианну.
Они неподвижно стояли возле гудящего костра, лицом к лицу с таким же гудящим воинством Шервуда. Из сомкнутых рядов стрелков вышел Мэт, чтобы высказать общее мнение.
– Что ж, Саксонка, ты сделала достойное предложение! Огня здесь хватает, кусок железа мы найдем, и, когда оно раскалится, подержишь его на ладони, пока кто-нибудь прочтет «Отче наш». Если удержишь до конца молитвы – мы поверим в твою невиновность, выронишь раньше – умрешь. Ты согласен на Божий суд, Робин?
Робин посмотрел на Марианну, замершую в ожидании его слов.
«Не бойся за меня! Решай!» – безмолвно сказал ее взгляд.
«Это ты не бойся и верь мне!» – так же безмолвно ответил ей взглядом Робин и, бесстрастно посмотрев на Мэта, сказал:
– Да, согласен.
Марианна закрыла глаза, вспомнив укус раскаленного железа, который ей довелось испытать. Это было неописуемо больно, но та боль длилась несколько мгновений. А сейчас ей придется терпеть, пока не прочтут молитву. Читать же будут не торопясь, четко произнося каждое слово. Однажды в Ноттингеме ей довелось присутствовать при проведении Божьего суда огнем, и она знала правила.
Почувствовав, как под ладонью дрогнуло плечо Марианны, Робин сжал его и повысил голос так, что он прокатился над всей поляной громовым раскатом:
– Только вы забыли об одном! Это мое, а не ваше право – назначать Божий суд и определять, каким он будет!
Посмотрев потемневшими до грозовой черноты глазами на стрелков, замерших в ожидании его слова, он вынул из ножен меч и заслонил им Марианну. Клинок Элбиона вспыхнул бликами пламени.
– Так вот, я назначаю Божий суд! – тем же голосом, подобным грому, провозгласил Робин. – Но не огнем, а оружием! И я сам буду защитником Марианны на этом суде! А теперь выбирайте, кто скрестит со мной меч.
Стрелки онемели. Наблюдая за ними, Робин улыбнулся такой улыбкой, что стал похож на матерого волка, оскалившего клыки в смертельной угрозе тому, кто осмелится принять его вызов.
– Почему ты? – наконец спросил Алан. – Саксонка владеет мечом и может сама постоять за себя.
– Потому что – я! – яростно выдохнул Робин. – А ты что думал, Алан? Что я – воин из рода Рочестеров – позволю своей женщине с мечом в руках отстаивать невиновность, а сам буду стоять среди вас и наблюдать за поединком?! За то, что она стала моей, ее заклеймили позорным клеймом, которое до конца моих дней будет жечь мне сердце. И после этого я оставлю ее без защиты?! Так кто выйдет против меня?
Он перехватил рукоять меча и полными гнева глазами, в которых отражались языки пламени, обвел притихших стрелков, не ожидавших, что им предложит поединок сам лорд Шервуда.
– Ты – наш лорд и командир, Робин! – сказал Мэт, сжимая рукоять обнаженного меча. – Никто из нас не станет сражаться с тобой. Назначь Саксонке другого защитника!
Вилл словно только и ждал этих слов. Он подошел к Робину и Марианне, стремительно вынул из ножен меч и так же, как Робин, заслонил им Марианну.
– Я, Уильям Рочестер, известный вам как Скарлет, готов отстаивать оружием невиновность Саксонки! Кто из вас скрестит со мной меч? Один или все вместе – мне нет разницы!
По рядам стрелков прошло волнение – многие из них учились владению мечом у Вилла и знали, как он искусен и беспощаден в сражении. Вилл смотрел на них таким же взглядом, как Робин, – неумолимым и грозным. Заметив, что некоторые все же потянулись к рукоятям мечей, он громко сказал:
– Лишь одна просьба, мой лорд! Если против меня выйдет больше двух противников, то будет справедливо позволить и мне взять второй меч!
– Если тех, кто пожелает настаивать на виновности Саксонки, будет много, то справедливо, если и защищать ее честь станет не один Вилл, – медвежьим басом пророкотал Джон, бесшумно подойдя к Робину. Достав двуручный меч, он тоже загородил им Марианну. – Я готов вместе с Виллом выступить в защиту Саксонки!
– Как и я, – сказал Статли, становясь плечом к плечу с Джоном и ограждая Марианну своим мечом. Глядя в глаза Алану, он спросил: – Что, Алан, ты готов скрестить меч со мной?
Общее напряжение достигло предела. Казалось, воздух сгустился так, что его можно резать ножом на пласты. Не сводя глаз со Статли, Алан чертыхнулся сквозь зубы и бросил меч обратно в ножны. После недолгого промедления остальные стрелки – те, что уже приготовились к поединку, – один за другим последовали его примеру.
– Не ошибусь, если скажу от имени всех, что поединка не будет, – мрачно проговорил Мэт. – Саксонка оправдана.
– Тогда помните, что вы отказались сами! – ответил Робин. – И отныне я не прощу ни одного дурного слова о Марианне, ни одного косого взгляда в ее сторону! Вы слышали меня и запомнили мои слова!
Вольное воинство ответило лорду Шервуда нестройным согласным гулом.
Теперь, когда все закончилось, силы внезапно оставили Марианну. Лица стрелков закружились перед глазами, она пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за руку Робина. Он поддержал ее, обняв за стан, и, убирая Элбион в ножны, сказал Виллу:
– Позаботься о ней. Мне еще надо поговорить с командирами отрядов.
Вилл подхватил Марианну на руки и понес ее в трапезную.
Робин сделал знак, созывая вокруг себя тех, кто возглавлял отряды стрелков, и заговорил с ними самым обыденным тоном, словно ничего не произошло. Его спокойный голос преодолевал смущение, все еще владевшее стрелками. По мере обсуждения повседневных для Шервуда дел неловкость окончательно исчезла. Кто-то даже осмелился пошутить, и все вместе с лордом Шервуда рассмеялись над шуткой. Когда Робин перешел к указаниям, как надлежит усилить меры безопасности, его слушали с обычным вниманием, стараясь не упустить ни одного слова.
Вилл усадил Марианну на скамью и, сложив руки на груди, наблюдал, как подруги хлопочут над ней. Кэтрин плескала водой в ее побледневшее лицо. Когда Марианна глубоко вздохнула и открыла глаза, Клэренс принялась поить ее вином, держа кубок в своих руках.
– Очнулась? – неласково осведомился Вилл, встретившись с Марианной взглядом. – У тебя есть голова на плечах? Это же надо было додуматься: Божий суд! А если бы Робин не настоял на своих условиях, чтобы ты делала? Стоило тебе уронить раскаленное железо, – а ты бы его уронила! – как они растерзали бы тебя на части! Мы бы даже на помощь тебе не успели прийти!
– Оставь ее, Вилли! – раздался за его спиной усталый голос Робина.
Подойдя к Марианне, Робин заглянул в ее глаза и, удостоверившись, что она в порядке, ласково провел ладонью по ее щеке:
– Ты молодец, ласточка, держалась, как клинок отменной закалки. Я горжусь тобой!
