Лончем помолчал, вспоминая головокружительное погружение в собственную память, и, задумчиво сощурив глаза, сказал:
– Да, так себе жизнь! Особенно нечем хвалиться. Но, думаю, что и ты не безгрешен.
– Намекаешь на то, что не все твои ратники, которых я убил, были повинны в том же, что и ты? – усмехнулся Робин, поднялся и молчаливым кивком велел Виллу следовать за ним.
– Подожди! – воскликнул Лончем, увидев, что лорд Шервуда собирается уходить, и почувствовал себя сбитым с толку. – Разве ты приходил не затем, чтобы убить меня?!
Робин оглянулся и посмотрел на Лончема так, словно тот не был препятствием для его взгляда и Робин сейчас видел сквозь него нечто, более заслуживающее внимания.
– Я не стану убивать тебя. Ни в поединке, ни без него. Я не простил того, что ты сделал в апреле, и не признателен тебе за то, что ты сделал вчера.
– А как же честь?! – спросил Лончем, впившись в него взглядом.
– Какое мне дело до твоей чести? – холодно осведомился Робин.
– Я спрашивал о тебе, Рочестер!
– Моя честь осталась при мне, а со своей разберешься сам. Либо сам себя накажешь, либо спасешь.
– Почему? – спросил Вилл, когда они возвращались к лошадям по коридору тайного хода. – Ведь ты ехал сюда с единственной целью – убить его. И он заслужил смерть из-за страданий, которые причинил Марианне.
– Да, – ответил Робин, – но приехал и обнаружил, что некого убивать. Он не тот, каким был, и, убив его, я не достиг бы цели. Смерть постигла бы не преступника, а человека, раскаявшегося в содеянном преступлении.
– Слова, достойные отца Тука! – усмехнулся Вилл, выразив несогласие с решением брата. – Ты уверен, что не хочешь вернуться?
– Я уверен в том, что хочу быстрее уехать отсюда и вернуться домой. Прав я или нет, судить не тебе, Вилл. Только Марианна вправе упрекнуть меня в том, что я оставил его в живых. Странно, что ты сейчас не можешь понять меня. Достаточно сделать один шаг в сторону с пути, чтобы потерять его навсегда.
Вилл помолчал, сознавая правоту брата, но отвергая ее всем сердцем.
– За что ты ему не признателен? – только и спросил он, подавив свой протест.
– Он уехал во Фледстан только для того, чтобы дать нам возможность проникнуть в Ноттингем под видом ратников, которых Гай послал с ним. Попутно я наконец узнал в точности, кому обязан тем, что Марианну не замучили до смерти во Фледстане.
Они сели на лошадей и весь обратный путь больше не обмолвились ни словом. Возле коновязи их встретил Дэнис. Едва дождавшись, пока Вилл спешится, он прыгнул отцу на шею и крепко обхватил его руками. Слезы сыпались из его глаз, словно крупный горох.
– Будет, сынок, будет тебе! Не плачь! – прошептал Вилл, целуя сына и прижимая к груди.
Дэнис, пытаясь справиться со слезами, гладил Вилла по лицу, не сводя с отца глаз. Вспомнив о Робине, он порывисто обернулся к нему и воскликнул хриплым от слез голосом:
– Крестный! Знаешь, за что я тебя люблю больше всего? Ты всегда держишь свое слово!
Робин рассмеялся, потрепал мальчика по волосам и ушел к себе.
Он переступил порог, и его окутали мягкий полумрак и ласковое тепло. В камине горел небольшой огонь, возле кровати сидела Клэренс и держала руку Марианны в своих ладонях. Робин снял с себя оружие, сложил его на скамье и склонился над Марианной.
Ее лица почти не было видно из-за компрессов, которыми его обложила Эллен. Только сомкнутые ресницы и губы, из которых вылетало слабое, но ровное дыхание. Робин осторожно сдвинул один компресс и дотронулся до лба Марианны. Возле него тут же появилась Эллен и сердито оттеснила Робина.
– Жара нет, с ней все в порядке, насколько это возможно в ее состоянии. Ступай в купальню, а потом ложись спать хоть в комнате сестры, – говорила она, ловко меняя высохшие компрессы на новые, пропитанные травяным отваром. – Я все сделала, как должно, ожоги и рубцы скоро заживут. Клэр, дай брату полотенце и чистую одежду!
Робин отвел руку сестры и глухо сказал:
– Позже. У меня осталось еще одно дело.
Он обвел комнату медленным взглядом и, не найдя то, что искал, выдохнул:
– Где?!
– На кладбище, – ответила Эллен. – Джон позаботился о погребении.
Подойдя к ней вплотную, Робин очень тихо спросил:
– Не слишком ли много ты берешь на себя, Нелли?
От звука его обманчиво мягкого голоса у Клэренс по спине пробежала дрожь. Эллен высоко подняла голову и, собрав всю силу воли, посмотрела в темные, полные гнева глаза Робина.
– Нет. Ровно столько, чтобы думать о живых. О Марианне и о тебе.
Он долго молчал, и только краешек крепко сжатого рта подрагивал на абсолютно неподвижном лице. Глубоко вздохнув, Эллен осмелилась положить ладонь поверх его руки и умоляюще прошептала:
– Прошу тебя, не сердись! Поверь мне, так лучше, что не ты сам сделал это. Пожалуйста!
Не сказав ей ни слова, Робин подчеркнуто аккуратно взял у Клэренс одежду и полотенце и вышел, беззвучно закрыв за собой дверь. Проводив его взглядом, Клэренс перевела дыхание и посмотрела на Эллен.
– Знаешь, в какое-то мгновение я испугалась, что он задушит тебя! – призналась она.
– Мне тоже было не по себе, хотя я знала, что он никогда так не поступит, – ответила Эллен, с трудом отводя взгляд от двери. – Твой брат хорошо владеет собой. Чересчур хорошо, учитывая последние события. Не знаю, где он был и за чьей жизнью ездил, но эту жизнь он не забрал и выхода ярости не дал. Я прямо-таки слышала, как она клокочет в его груди!
Наполнив ванну водой, Робин долго смывал с себя кровь минувшей ночи. В ванне рядом устроился Вилл. Дэнис заботливо намыливал его голову, шею, плечи, стараясь не задеть повязку на плече.
Вилл внимательно и неотрывно смотрел на Робина, который, не замечая его взгляда, окунулся с головой, смывая мыльную пену с волос, и замер, устало откинувшись на край ванны. По его осунувшемуся лицу пробегали тени. Посвященный Воин не поступился исконными принципами ради утоления мести, но Шервудский Волк жаждал крови, не получил желаемого и не утолил свою жажду.
– Давно я тебя таким не видел! – невесело усмехнулся Вилл. – Ничего, вспомни о том, что остался еще Хьюберт.
Робин нехотя повернул голову в сторону Вилла, и по его губам пробежала жестокая улыбка.
– Спасибо, что напомнил! Хьюберт… – повторил он это имя. – Мы обязательно займемся им, и не станем откладывать.
Они оделись и, не сговариваясь, пошли в комнату Вилла. Робин по дороге заглянул в аптечную комнату и захватил все, что ему было нужно для перевязки, отправив Дэниса за чистой водой.
– Снимай рубашку, я поменяю тебе повязку, – сказал он брату.
– Что Марианна? – не выдержав, спросил Вилл, кода Робин промыл его рану, нанес поверх нее слой целебной мази и наложил свежую повязку.
