– Вилл! – тихо сказала Марианна, глядя в его янтарные глаза, в которых бушевало пламя гнева. – Ты отличаешься. Что бы ты ни сделал, что бы ни говорил о себе, я буду помнить только одно: как ты держал меня в объятиях, словно ребенка, в темнице шерифа. Ничто и никогда не умалит тебя в моих глазах!
Из крепко сжатых губ Вилла вылетел отрывистый смешок.
– До чего же ты бываешь глупа! Гай тоже укрывал тебя своим плащом. В чем ты видишь разницу? Ее нет! А теперь уходи!
Марианна в ответ провела ладонью по его щеке.
– Никогда не сравнивай себя с Гаем Гисборном. Никогда, слышишь, Вилл! И ни с кем себя не сравнивай! Ты мужчина, воин, не мне судить о твоих делах, но, что бы ты ни сделал, во мне ты всегда найдешь понимание, одобрение и поддержку.
Больно стиснув пальцами ее подбородок, он запрокинул ей голову и посмотрел в ее глаза. Полыхающий пламенем янтарь его глаз сменился смоляной густотой. Губы Вилла болезненно покривились, и он произнес охрипшим голосом:
– Спасибо тебе за твои слова! – Вилл вздохнул и добавил, словно имел право один-единственный раз сказать ей это: – Милая, любимая, ненаглядная моя! Прошу тебя: уходи!
Он склонился к ней, оказавшись в опасной близости от ее губ, впился взглядом в ее глаза и, встретив там спокойную серебряную гладь, повторил:
– Уходи.
Она кивнула, медленно отпустила его руки, одновременно оседая на пол. Как и предупреждал ее Робин, действие лекарства закончилось мгновенно. Она упала у ног Вилла, не находя в себе сил даже открыть глаза, не то чтобы встать.
– Мэри! – услышала она возглас Вилла и как на крыльях ветра подлетела высоко вверх. – Мэриан, что с тобой?!
Уже теряя сознание, она почувствовала, как перешла с рук Вилла на руки Робина, и очнулась в постели, когда резкая свежесть ударила ей в виски. Она сделала судорожный вздох, открыла глаза и увидела Робина. Он отнял смоченные настоем пальцы от лба Марианны и посмотрел в ее проясняющиеся глаза.
– Я ведь предупреждал тебя!
– Да, – беззвучно шевельнула она губами.
– Зачем ты пошла к нему? – спросил он, пристально вглядевшись в ее распахнувшиеся глаза.
– Ему было плохо, – с трудом ответила она, но он словно не заметил почти полного отсутствия у нее сил – даже для слов и, услышав ее ответ, спросил с той же настойчивостью:
– Ему стало лучше от того, что ты пришла?
Она внимательно посмотрела в его глаза и, найдя в них чувство, граничащее с гневом, поняла, что оно вызвано не ревностью – его уверенность в себе и в ней не допускала и тени ревности, – а тем, что кто-то, даже она, отважился нарушить душевное равновесие Вилла.
– Да, ему нужно было услышать то, что я сказала, – ответила она твердым и жестким тоном, так контрастировавшим с ее слабым голосом. – Он мне такой же брат, как и тебе.
Облачко гнева растаяло в его глазах, они потеплели, и Робин молча прижался лбом к ее лбу. В ее голове едва успела мелькнуть мысль о том, что же так связывало Робина с Виллом, что младший брат с такой непримиримостью был готов защищать старшего от всего, даже от нее, как она вновь лишилась сознания от наступившей слабости. Марианна уже не почувствовала, как Робин снял с нее одежду, переодел в просторную сорочку и укрыл покрывалом. Новое прикосновение его пальцев к вискам – и она вынырнула из забытья, выпила отвар из его рук и уснула на его плече, когда он лег рядом и осторожно обнял ее.
А Вилл, проводив их взглядом – Робина, который нес на руках Марианну, и ее саму, бессильно уронившую голову на его плечо, хотел вернуться к себе, но передумал. Почувствовав себя совершенно опустошенным, он сделал несколько шагов по коридору и, помедлив, открыл другую дверь.
За ней возле свечи над шитьем склонилась Мартина. Услышав скрип двери, она подняла глаза и вопросительно посмотрела на Вилла. Он закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной, молча глядя в зеленые глаза Мартины.
– Что случилось? – спросила она, откладывая шитье, и встревожилась под устремленным на нее взглядом Вилла.
Он вдруг беззащитно улыбнулся ей и ответил:
– Настала моя очередь, Марти, просить. Позволь мне остаться с тобой этой ночью.
Мартина, помедлив, подошла к Виллу, внимательно посмотрела на него и сказала:
– Подожди минуту, я уложу дочерей в твоей комнате и попрошу Дэниса приглядеть за ними.
Она ушла, быстро вернулась и закрыла дверь на засов. Обернувшись к Виллу, она бросила на него мгновенный взгляд и, больше ни о чем не спрашивая, молча принялась расшнуровывать его куртку. Сильные руки Вилла сдавили Мартину в порывистом объятии, он нашел губами ее губы, и она задохнулась от его поцелуя.
– Вилл! Ну что мы делаем?! – обреченно прошептала она, когда он подхватил ее на руки и отнес на постель. – Словно дети закрываем ладонями глаза и так уверяем себя в том, что мы в безопасности от всего мира.
– Не самый плохой был способ успокоить себя в детстве, – сказал Вилл и, сжав ладонями скулы Мартины, заставил ее посмотреть ему в глаза. – Сейчас и здесь, Марти, нет никого, кроме тебя и меня.
Она улыбнулась в ответ и сама прильнула губами к его губам. Он сумел найти те единственные слова, которые она хотела услышать. Утратив надежду обрести любовь Робина, она мучилась тоской при мысли о том, что и Вилл в мыслях желал бы вместо нее увидеть другую. И, благодарная за то, что он ей сказал, она что-то шепнула ему на ухо. Он внимательно посмотрел на нее, слегка приподняв бровь. Она утвердительно кивнула, и он, улыбнувшись, властно привлек ее к себе. Легкий шелест слетающих на пол одежд, обмен поцелуями и головокружительная волна ласк, нежность которых ошеломила ее еще в ночь свадьбы Робина и Марианны. Но ни одно из этих имен не вторглось сквозь стены. Забыв о том, как она всегда боялась и не любила его, как он изводил ее презрительными насмешками, они предавались друг другу. Он зарывался пальцами и лицом в ее смоляные волосы, обжигал поцелуями атласную молочную кожу. Она целовала его руки и шептала его имя, не помня уже ни о ком, кроме него.
Потом она лежала в его объятиях, чувствуя глубокое умиротворение и покой. Вилл пропустил сквозь пальцы прядь ее блестящих черных волос и негромко сказал:
– Марти, выходи за меня замуж.
Поразившись тому, что услышала, Мартина приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза.
– Почему вдруг? – только и спросила она.
Он улыбнулся, провел ладонью по ее щеке и ответил:
– Ты молодая и красивая женщина. Все равно когда-нибудь снова выйдешь замуж. Зачем тебе кого-то ждать, если у нас с тобой так случилось?
Она продолжала молча смотреть на него, и Вилл, угадав значение ее взгляда, тихо рассмеялся и, закинув руки за голову, посмотрел в ее широко раскрытые глаза:
– Марти, кажется, ты оставила его в покое. Если бы ты продолжала любить его, то меня не было бы сейчас здесь!
